Рация затрещала – я поставил громкость на минимум, чтобы кроме меня никто не мог услышать, о чём речь.
– Это Тень. Я сверху вижу, что в сторону города движутся толпы оборотней. Они явно замышляют недоброе. – Девочка-оборотень была подавлена.
– Здесь тоже кто-то есть, а ещё нет электричества, – доложил я и быстро прикинул, где лучше спрятаться Мелоди и Анне. – Отправляйтесь в комнату к Марлону и накрепко закройте все окна. А где Дональд?
– В кабинете. У него пациент… – сказала Анна. Её взгляд стал стальным. – Что происходит, Джей? Ты ведь что-то знаешь?
– Потом, – ответил я и беззвучно, используя каждое укрытие, подошёл к стеклянным дверям, которые вели из дома в сад. И снова снаружи что-то промелькнуло. Я успел заметить тёмный мех и маленькие хитрые глазки. Скорее всего, барибал. Возможно, один из тех, с кем мне уже пришлось сражаться.
А потом у меня душа ушла в пятки. Я увидел соседского ребёнка – мальчик лет пяти, забыл, как его зовут, играл перед домом у красной хозяйской машины. Он разъезжал на маленькой машинке с педалями, радостно бибикая.
Медведь направлялся прямо к нему. Разрази меня гром! Видит ли его Тикаани?
Снова затрещала рация. На этот раз говорил мистер Бриджер, быстро, с нажимом:
– Срочная новость! Мы выяснили, что Миллинг приказал нападать на детей! Его дочь была убита людьми, и теперь он хочет таким образом отомстить людям – забрать у них самое дорогое, что у них есть, их детей.
Я не верил своим ушам. Вот мерзавец!
– Из дома ни ногой! – приказал я Мелоди и Анне, выбежал в коридор и захлопнул дверь гостиной у них перед носом. Грудь у меня вздымалась как воздуходувные мехи, от страха и волнения мне стало трудно дышать. Медведь намного больше Тикаани, ей нужно помочь задержать этого хищника. Причём в зверином обличье!
Я прижался спиной к двери, чтобы Мелоди и Анна не смогли выйти и застать меня за превращением, поспешно сорвал с себя одежду, глубоко вдохнул и представил себе горного льва. Появился привычный зуд, руки превратились в лапы, и я опустился на землю. И вот уже в зеркале отражается пума, нервно дёргающая хвостом.
И тут я увидел в зеркале ещё кое-что. Дверь из коридора в кабинет была открыта, и на пороге стоял Дональд Рэлстон. Бледный как смерть, с широко распахнутыми от ужаса глазами.
Меня словно поразил удар молнии. Что он успел увидеть? Всё превращение полностью? Меня словно парализовало, я не мог сдвинуться с места. А потом одним мощным прыжком пролетел весь коридор – мимо Дональда к входной двери, нажал передними лапами на дверную ручку, протиснулся в приоткрывшуюся щель и захлопнул дверь задней лапой.
«Разоблачён, разоблачён!» – стучало у меня в голове. Мысли кипели как вода в гейзере. Но моими действиями уже руководили мои кошачьи инстинкты. Лапы несли меня в сторону соседского мальчика и грозного медведя. Тикаани тоже бежала туда – так стремительно, что люди, наверное, видели лишь белое облако. Только бы успеть!
Родителей малыша нигде не было видно, а он сам пока не замечал, какая опасность ему угрожает. Что-то бормоча себе под нос, он увлечённо крутил педали. Но потом он повернул – и увидел нас. И открыл рот от удивления.
Расстояние от медведя до мальчика было уже меньше двух метров. Это был самец, мне незнакомый – в человеческой жизни, наверное, обычный служащий какой-нибудь фирмы, сотрудник ресторана или отеля, и никто не подозревал, кто он на самом деле.
Он недоверчиво посмотрел на нас и спрятался за машину, чтобы защититься от нападения.
Тикаани слала ему самые отчаянные проклятия, а я зарычал:
– Оставь ребёнка в покое! Не смей его трогать!
– А почему бы и нет? – мрачно ответил медведь, переводя взгляд с мальчика на нас. – Многие отказались, узнав, что от нас потребовал Эндрю. Почти половина. Предатели! Но я терпеть не могу этих маленьких шкодников. К тому же они вырастают и тоже идут охотиться, как и их папаши!
Малыш долго смотрел на мохнатого гиганта, а потом вдруг как заорёт – словно тот отобрал у него шоколадку и игрушечную машинку в придачу.
Сражённый этой мощной звуковой волной, медведь вздрогнул и отступил на пару шагов назад. Теперь можно нападать! Вот только барибал и мальчик всё ещё находились по ту сторону машины.
Кратчайший путь к ним вёл по воздуху. Я с силой оттолкнулся от земли, пролетел над тачкой – цветной кузов блеснул подо мной – и приземлился точно на тёмно-коричневый меховой загривок. Медведь заревел и сбросил меня, не дав как следует закрепиться. Я снова оказался в воздухе и проехал спиной по гладкому капоту автомобиля. Но тут, к счастью, уже подоспела Тикаани и впилась клыками в мощную заднюю лапу нашего противника. Тот злобно взвизгнул.
Мальчик тем временем сообразил забраться под машину. Его мама, подоспев с другой стороны, вытащила его наружу, даже не обратив внимания на нашу борьбу – а ведь мы были едва ли в двух метрах от неё. Она схватила сына в охапку, вбежала в дом и захлопнула за собой дверь. Камень свалился у меня с души: ребёнок в безопасности! Я видел, как мать с сыном, стоя у окна и не веря своим глазам, наблюдали за схваткой.
А посмотреть здесь было на что!
Медведь кружился на месте, пытаясь сбросить Тикаани. Моя любимая арктическая волчица летала по воздуху как на карусели, но, конечно, и не думала разжимать клыки. Я сидел на крыше машины – там меня этот меховой колосс не мог достать – и, грозно шипя, снова и снова пытался заехать лапой ему по носу или по уху. Иногда мне это удавалось – его морду уже украсили глубокие раны.
– Постой-ка, ты ведь тот самый Караг?! Вы оба просто придурки: вместо того чтобы помогать нам бороться против людей, вы их защищаете! – бушевал барибал.
Он злился всё больше. Но достать нас так и не смог, поэтому обрушил весь свой гнев на то, что людям – после детей – всего дороже.
Он ударил лапой по фаре и по стеклу в дверце автомобиля, распахнул дверь, вырвал руль и, забравшись внутрь, принялся рвать в клочья сиденья. Вскоре салон наполнила мелкая взвесь – что-то среднее между попкорном и конфетти. Мы с Тикаани не могли отвести глаз от этого удивительного зрелища. Лучше расправиться с машиной даже Брэндон бы не смог.
– Как уберечь от него других детей? – нервно дышала Тикаани. – Даже если мы его сейчас прогоним, он же ещё на кого-нибудь нападёт.
– Кажется, я знаю, что делать, – ответил я, потому что заметил кое-что важное – в руке у женщины, которая всё ещё стояла у окна
