Я услышал, как бьётся сердце Тикаани – пума и арктическая волчица на секунду прижались друг к другу.
Но пока мы ещё не готовы к бою. Я расслабил тело, потом засунул лапой одежду обратно в туннель. Тикаани схватила зубами ветку и закрыла ею входное отверстие. Я пригнулся и огляделся.
Сейчас наши друзья-пауки выбираются через маленькое окно ванной комнаты на задней стене школы. Нужно начинать отвлекающий манёвр. Нельзя допустить, чтобы Миллинг заполучил мой сотовый. Он же немедленно сотрёт все доказательства!
Наша группа направилась в другую сторону. Я увидел силуэт незнакомого лося, нескольких бизонов и быка, стоящих группой перед школой. Возможно, они собирались проломить дверь.
– Вот их мы и схватим! – прошептал я товарищам очень тихо – словно ветер подул. Ответом мне стало беззвучное согласие, и мы кинулись на армию Миллинга.
Мы с Кингом прыгнули практически одновременно, за секунду до того, как бурундук – а, это снова чёртов Руди! – увидел нас и подал сигнал тревоги. Но оборотень-бык, на которого я нацелился, всё равно немало удивился, когда я вдруг очутился у него на спине и вонзил когти ему в шкуру. Он бодался и фырчал от испуга и галопировал по лужайке, а рядом с нами Кинг как раз напомнил лосю о его месте в пищевой цепи. Наши волки загнали на дерево енота и рысь: теперь те слали нам проклятия и вовсю шипели.
Но было ясно, что скоро нам придётся отступать. Нет, не скоро, а немедленно! Со всех сторон к нам неслись оборотни-враги, а сверху обрушились летучие мыши. Но в школе за нами внимательно следили. С крыши в небо тут же полетели пять красных огненных мечей – сигнальные ракеты! – и минимум половина мышей пустились наутёк. И пара наземных оборотней тоже в испуге убежали прочь – наверное, они выросли в зверином обличье. Остальные растерянно оглядывались, сбитые с толку ярким светом.
– Бежим! – крикнул я товарищам, и мы помчались прямиком к школе, возвышающейся перед нами зубчатым утесом. Там нас уже ждали Тео и Итан – чтобы открыть нам двери и снова их забаррикадировать.
Но до школы я не добрался. Мощный удар сбил меня с ног, а потом кто-то навалился на меня и вжал в траву – хищная кошка, нет, даже две. Видимо, они прыгнули на меня вместе.
Передо мной возвышалась ещё одна хищная кошка – огромный самец пумы. Он совершенно спокойно подошёл ко мне и взглянул на меня сверху вниз.
– Вот мы и встретились, – услышал я у себя в голове громкий резкий голос Эндрю Миллинга. – Добро пожаловать, предатель!
Именем Совета
Тикаани первая заметила, что я не бегу вслед за ней, и развернулась назад, оскалив клыки, чтобы защищать меня до последней капли крови.
– Беги! – зарычал я на неё. А мне ведь так хотелось закричать от страха и позвать её на помощь! – Слишком опасно! Прячьтесь!
Эндрю Миллинг не удостоил моих убегающих друзей ни малейшего внимания. Плавным упругим шагом он беззвучно ходил передо мной взад-вперёд, а его телохранители – тоже пумы – сторожили меня, готовые в любой момент сломать мне хребет или перекусить глотку.
– Я не предатель, – удалось мне кое-как выдавить из себя. – Я всего лишь действовал, как мне подсказывала моя совесть!
– Это ты-то не предатель? Сейчас умру от смеха! – Но Эндрю Миллинг и не думал смеяться – он нанёс мне мощный удар лапой. Я почувствовал, как разорвалось ухо и на лбу появились глубокие следы от когтей. Кровь стекала по морде мне в пасть. – Ты хочешь, чтобы я перечислил твои прегрешения? – продолжил Миллинг. – Ты выдал мои планы людям и оборотням, а я ведь был твоим наставником и хотел во всём тебе помогать! После моего Великого дня мести люди бы нас боялись. И мы могли бы потребовать от них чего угодно – чтобы они перестали охотиться, чтобы лучше обращались с животными, чтобы признали наше превосходство и отдали нам власть над миром – мы могли бы потребовать всё! Но из-за тебя этот день прошёл не так, как планировалось, и ты мне за это ответишь!
Я попытался подняться, невзирая на тяжесть двух лежащих на мне пум, – не хотел валяться перед ним в пыли.
– Вы нападали на детей… Приказали нападать. Это отвратительно! Неужели вам совсем не стыдно? Что бы подумала об этом ваша семья, ваша дочь Джун?!
– Не трогай Джун! – Ещё один удар лапой, более мощный. – Идём дальше. Ты ворвался в мой командный пункт и подослал ко мне шпиона, эту жалкую выдру. И это я должен стыдиться?! Это тебе, чёрт возьми, должно быть стыдно! – Он зашипел, и его гневные мысли жарким потоком полились на меня. – Если бы я только сразу понял, что ты ничем не лучше Элии, мне бы не пришлось испытать такого разочарования и столкнуться с такими проблемами.
– Элия? А кто это? – вырвалось у меня.
Казалось, мой вопрос удивил его, и было непонятно – ответит ли он вообще. Но потом Миллинг всё-таки начал рассказывать:
– Мы дружили. Много лет. Мы познакомились на семинаре про кино для школьников. Сначала мы даже не могли поверить, что нашли друг друга, – ведь на свете очень мало оборотней-пум. Мы тусовались ночами, вместе снимали наши первые фильмы, говорили обо всём.
– И что с ним случилось? – осторожно спросил я.
Эндрю Миллинг принялся кружить вокруг меня, глаза его сверкали в слабом свете луны.
– Что случилось? Ничего не случилось. Когда погибли Эвелин и Джун, он не смог вынести моего горя и отчаяния. Пару раз мы ещё встретились, но он держался очень скованно. Не знал, что делать со мной и с моими планами мести. И в конце концов этот трус стал избегать меня – он просто исчез!
Казалось, что Миллинг забыл обо мне, его взгляд был устремлён вдаль, и впервые за долгое время я вновь почувствовал, что за его гневом скрывается глубокая печаль. Но потом он снова развернулся ко мне и зашипел мне в лицо:
– Элии здесь нет. Зато есть ты! Верные мои соратники, я обращаюсь к вам – что заслуживает Караг за свои прегрешения?
– Смерти! Смерти! – эхом пронеслись по лесу выкрики самых разных зверей. Я увидел, как ко мне приближаются оборотни: кто угрожающе, а кто с любопытством, стремясь ничего не пропустить.
Я был потрясён. Эти оборотни даже не знают меня, но требуют моей смерти! Хотя кто-то, может, и знает. Тогда это ещё хуже. А если среди них Берта, Лерой и другие ученики нашей школы?
– Пусть маленький паршивец помучается! – Бык, на теле которого остались следы от моих когтей, бил копытом. – У меня сейчас совершенно
