Но вспоминать было трудно. Ветер дул в лицо, глазам было больно всматриваться в пургу, и у Белова было одно-единственное желание: поскорее оказаться в тепле. Поэтому он старался идти как можно быстрее и утопал в сугробах. Белов спешил в «Боспор» так же, как спешат люди домой. В гостинице, на ресепшене, можно будет заказать коньяк, дождаться Паулаускаса и выпить с ним по рюмочке.
А про американца можно подумать и позже.
========== Часть 13 ==========
«…так же скованные одной цепью,
связанные одной целью…»
В Рожество все, как обычно, собрались у Саши. Когда Белов пришел, все были в сборе, кроме Модестаса.
— Привет, — поприветствовал Белова Ваня. Саша, вешая на елку снежинку из серебристой фольги, махнул ему рукой.
Белов кивнул им в ответ. Прошел к Агне, которая так же, как и в прошлый раз, сидела на стуле в углу, и молчала.
— С Рождеством! — он достал из кармана купленный им накануне браслет и аккуратно застегнул его на запястье девушки. Агне тронула голубой камушек-подвеску и улыбнулась.
Скрипнула дверь, и в комнату протиснулся Модестас. За собой он тащил маленькую елочку.
— О, — он остановился, как вкопанный, заметив уже украшенную Сашкой елку. — А я думал, у тебя нет…
— У меня все есть, — Сашка улыбнулся и откусил зубами нитку.
Паулаускас вздохнул, прислонил елку к стене и преувеличенно бодро воскликнул, потирая ладони:
— О! Картошечка готова? Я голодный, как медведь-шатун!
Модестас скинул с себя дубленку, подошел к Агне и поцеловал ее в щеку. Девушка сначала заметно напряглась, но потом ее плечи расслабились. С братом она почувствовала себя увереннее. Даже встала со своего излюбленного места и стала помогать Саше расставлять на столе тарелки.
***
Модестас был весел. Постоянно шутил и рассказывал забавные истории, которые случались с ним, когда он работал таксистом. Но Белов заметил, что с другом что-то не так.
— Что случилось? — спросил он у него, когда Модестас отошел от друзей и стал с задумчивым видом смотреть в окно.
— Не сейчас, — Паулаускас прикусил губу. Еще секунду он смотрел в окно, но потом повернулся к Белову и посмотрел ему в глаза.
— Нет, — Белов, чувствуя неладное, потянул друга за рукав свитера. — Давай сейчас.
Модестас помялся немного, но потом махнул рукой.
— Ну хорошо. Пойдем покурим.
Они вышли на крыльцо. Паулаускас достал из кармана брюк «Беломор» и протянул другу.
— Не хочется.
— Лучше возьми.
Белов взял сигарету. Они закурили.
— Мне деньги нужны, — сказал Модестас спустя какое-то время. — А денег нет.
— Ты кому-то должен? — не понял Белов.
— Теперь да, — Паулаускас мотнул головой и криво усмехнулся. — Я сегодня столкнулся с Оливером.
— С кем?
— Ну, тот американец, которого я тогда сбил.
Сердце Белова забилось чаще. Вот и американец.
— Совсем не случайно столкнулся, — продолжал Модестас. — Он искал меня, как я подозреваю.
Литовец докурил сигарету и бросил бычок в снег. Выпустил изо рта дым, засунул руки в карманы.
— Он просит денег. Много. Говорит, нужно на лечение.
Белов непонимающе уставился на друга:
— Но он же не стал подавать на тебя заявление…
— А теперь подаст, — Паулаускас развел руками. — Сказал, у родственников его друга по команде такие связи здесь, что от меня не оставят мокрого места, если деньги до нового года не соберу…
Белов выкинул недокуренную сигарету.
— Кто знает?
— Я никому не говорил. Я и тебя грузить не хотел. Это мои проблемы.
— Твои проблемы — мои проблемы, — Белов обнял Модестаса за плечи. — Со всем разберемся. А пока пойдем ужинать. Сегодня ваше Рождество.
========== Часть 14 ==========
«здесь женщины ищут, но находят лишь старость»
Белов получил письмо. Ему писал его бывший товарищ с работы:
«Здравствуй, Сергей!
Спешу сообщить тебе новость, которая тебя, возможно, обрадовала бы. Я смог узнать кое-что о твоем возвращении в Ленинград. Ты можешь вернуться уже после нового года. И, если тебя интересует работа, наш начальник не против твоего возвращения с несколькими условиями. Ты будешь понижен до редактора, и, к тому же, тебе следует оплатить определенный взнос за нанесенный издательству ущерб за твое своевольство…»
Белов усмехнулся. Говоря простыми словами, ему нужно будет дать взятку начальству.
«…все ждут твоего возвращения. Зная твою категоричость, могу предположить, что ты откажешься. Поэтому напоминаю: Ленинград — это не Каунас. В Литве работу по себе ты не найдешь. Полагаю, ты работаешь стенографистом. Если, конечно, не кем-нибудь из службы по уборке территорий парков и улиц. Одним словом, подумай хорошенько. И приезжай.
Искренне твой, Саша Болошев.»
Белов скомкал письмо и бросил на пол. Но, подумав несколько минут, поднял его, расправил и вложил в книгу.
По Ленинграду он скучал. Часто ему снился канал Грибоедова и Спас на Крови, выглядывающий из-за старинного серого здания, тихие улочки и та непередаваемая Ленинградская атмосфера, которую невозможно уловить нигде больше.
По Ленинграду он скучал. И скучал по своей прежней жизни. По работе, коллегам, очередям в метро, по Неве и Исаакиевскому собору, по Аничкову мосту и Марсову полю. И он все бы отдал, лишь бы поскорее вернуться.
Белов взял книгу, но читать не мог. Его мысли то и дело возвращались к письму. Перечитав один и тот же абзац несколько раз и так и не уловив смысла, он все-таки отложил книгу и еще раз прочитал письмо.
«…Зная твою категоричость, могу предположить, что ты откажешься. Поэтому напоминаю: Ленинград — это не Каунас…»
Ленинград — не Каунас.
«…Одним словом, подумай хорошенько. И приезжай.»
***
Еще ни разу в жизни до этого момента перед Беловым не вставал подобный выбор. Остаться в Каунасе значило потерять те возможности, который были в Ленинграде. Вернуться в Ленинград значило потерять друга. А для Белова Модестас стал уже чем-то большим, чем просто друг. К тому же, Паулаускасу нужны были деньги. Деньги, которых не было у литовца и которые появились у Белова.
Он стоял у гостиницы и ждал Модестаса. Они договорились встретиться и поговорить. Белов настоял.
Паулаускас опаздывал. Белов терпеливо ждал. И вот из-за угла вышла знакомая фигура.
— Вечер добрый, — поприветствовал Белова Модестас, поровнявшись с ним. — Что звал?
Белов молча достал из кармана конверт и протянул Паулаускасу. Тот отпрянул, как от удара.
— Я не возьму!
— Модь, не дури.
Паулаускас досадливо цокнул языком.
— Ты друг мне, — он хлопнул Белова по плечу и заглянул в глаза. — Но деньги твои. А мне за свои грехи самому надо расплачиваться.
Белов тяжело вздохнул и отвел взгляд. Он еще придумает, как отдать деньги Паулаускасу так, чтобы тот не обиделся.
—
