Ты знаешь, мы с твоей родственницей вступили в связь, ты случайно не против?
Или:
На днях виделись с Викторией у меня дома. И ещё неделей раньше там же. И помнишь еще мартовский вечер, когда она заходила к тебе? Вот ту ночь мы тоже провели вместе.
— Виктория спрашивала о тебе, — словно прочитав его мысли, вдруг сказал Рылеев. Пестель невольно вздрогнул и подумал — а не семейное ли это у них?
С самым невозмутимым видом он поинтересовался:
— Да? И что же?
— Спрашивала, куда ты запропастился. Говорила, что тебя давно не видно и, верно, ты за что-то на меня обиделся… Но это же неправда? — полушутливо-полусерьезно спросил Рылеев, изящно опуская чашку на блюдце.
Он выглядел усталым и с момента их последней встречи как будто постарел на несколько лет — Пестель заметил это только сейчас. Отвлекшись на разглядывание его лица, он сначала не вник в смысл его слов, но, поняв их, не мог сдержать легкой усмешки.
— Что такое? — встрепенулся Рылеев, заметив её. — Я что-то не то сказал?
— Нет, я просто кое-что вспомнил… — нахмурился Пестель. Он не мог сказать ему о том, что Виктория прекрасно знала, где он был и почему уехал. Его позабавило её чисто женское умение запутать и обмануть мужчину.
Вот вроде бы и момент наступил удачный — Рылеев сам затронул опасную тему — но Пестель уже не мог даже намеком обмолвиться о том, что собирался сказать. Вспомнив Викторию, узнав, что она даже в разговоре с Кондратием думала о нем, Пестель понял, что не может её предать. Если он расскажет все Рылееву, доверие, так долго строившееся между ними, рухнет. Пестель не мог так рисковать.
Чтобы ответить хоть что-то, он сказал:
— Нужно будет её навестить. Не подскажешь, где её можно увидеть?
— Я приглашу тебя, как только она приедет ко мне в гости, — не заподозрив ничего, пожал плечами Рылеев. Потом поднял на Пестеля взгляд и серьезно добавил: — Ты же знаешь, что она вышла замуж?
— Да, — кисло кивнул Пестель. — Ты говорил.
Забыть об этом он не смог бы, даже если бы очень захотел.
Рылеев сидел в кресле напротив, понуро глядя на свое блюдце, и даже не пытался поддерживать беседу. Обычно пылкий и полный энтузиазма, теперь он выглядел измученным. Пестель хотел завести разговор о том, что на Украине все готовы выступать в любой момент, но тут же махнул на это рукой. Он все еще ждал новостей от Юшневского, проблему недостачи в полку нужно было как-то решать, через два дня ему снова возвращаться в Тульчин, и загадывать что-либо пока рано.
Пестель встал, отодвинул чашку подальше от себя и поспешил откланяться.
— Ты больше ничего не скажешь? — слегка удивленно спросил Рылеев.
— Скажу, — обернувшись к нему в дверях, ответил Пестель. — Выспись наконец. Стихи подождут.
========== -15- ==========
Дни полетели стремительным потоком. Пестель вернулся в Малороссию уже через два дня, вызванный срочным письмом Муравьева-Апостола, и это на время избавило его от принятия сложного решения.
Смотр, которого все ждали с нетерпением и страхом, был отменен. Для Пестеля и остальных это значило только одно: об Их Деле узнали. Теперь уже и нечего было тешить себя напрасной надеждой и верой в то, что каждый их следующий шаг не станет известен императору сразу же. Но неудача, постигшая Пестеля, ничуть не обескуражила его и даже не удивила. Он был готов к ней и предполагал, что все случится именно так.
Князь Щербатов прямо сказал, что император отменил смотр, к которому они все готовились столько времени, и между строк Пестель смог уловить то, что озвучено не было: Александру на них донесли. Предупредили о затевающемся восстании. Спасли ему жизнь. Никто не мог знать, чем обернулся бы их мятеж — убийство царя и его брата могло и не случится, и тогда все они пропали бы. Даром что Муравьёв-Апостол до последнего противился этому. Так что, поразмыслив над этим, Пестель пришел к выводу, что ничего страшного в случившемся нет. Да, Александр теперь знал о бунтовщиках. Да, по какой-то непонятной причине он пока оставил их без внимания. Да, это обернется ему большой бедой.
Вопрос о том, кто донес на них, все еще оставался открытым. Пестель предполагал, кто мог быть предателем, но вслух свои опасения не называл. Он молча и сосредоточенно продолжал разрабатывать план и, учитывая прошлые ошибки, запоминал преподанный им урок.
Князь Щербатов, кажется, относился к ним лояльно. Его слова — история творится в Петербурге, здесь она умирает — въелись в подсознание Пестеля и твердо уверили его в том, что следующий удар они нанесут вблизи императора и всей его семьи — в кровавой столице России.
После несостоявшегося смотра Пестель вернулся в Линчин и принялся за работу с удвоенным усердием. Он отвлекался на что угодно, лишь бы не думать о Виктории, которая осталась в Петербурге. Теперь, когда он точно знал, что их цель уже известна императору, он не мог вернуться, быть с ней и таким образом подвергать ее опасности. В случае неудачи его четвертуют. А что будет с ней?..
Письма от Виктории шли и шли, он вскрывал конверт, пробегал глазами ровные узкие буквы и клал его поверх предыдущего. За истекшие недели он сам не написал ей ни строчки — на каждое из своих писем она ждала ответ, и ни на одно он не ответил. Последнее письмо пришло восемь дней назад. Больше она ему не писала.
Каждый раз, вспоминая о ней, Пестель чувствовал тупую боль в груди. После того разговора с Рылеевым он напряженно размышлял, что ему делать дальше, и не придумал ничего лучше, кроме как уехать обратно на Украину. Сергей уже был здесь, им нужно было много обсудить… Виктория знала об этом. И, как понял Пестель, она догадалась, что есть и другая причина.
Виктория была необычайно умной женщиной, скрыть от нее что-либо оказалось почти невозможно. Пестель знал это, поэтому принял решение упорно избегать ее. Пройдет месяц, два, полгода — она забудет о нем, может быть, даже возненавидит. И через год, узнав о его гибели, лишь с грустью перекрестится, но не больше. Боль притупится. И новая боль не будет ощущаться так остро.
С этим твердым намерением Пестель и жил. Но однажды летним жарким днем случилось то, чего он никак не ожидал.
Он сидел за своим столом в кабинете, когда в двери постучали. Злой, уставший, мучимый приступом головной боли, Пестель рявкнул что-то грубое, но гостя
