— А потом не должно было быть ни ада, ни рая! — Вельзевул развернулась к нему. — Только конец истории и новый отсчет!
Габриэль вынул из воздуха длинный свиток.
— Здесь черным по белому написано, что Хассалех живет с тобой до одиннадцати лет. Ему исполнилось одиннадцать, и я имею полное право его забрать.
— Не имеешь! Он не может быть там, у вас! О нем узнают, его увидят, раскроют, выяснят, кто он мне, и убьют. А я убью тебя, — уже тише добавила она.
— Земля, наверное, будет оптимальным вариантом, — осторожно сказал Азирафаэль, поглядывая то на Габриэля, то на Вельзевул, и, подвинув столик, положил перед ними раскрытую книгу.
— Как тебе вообще это в голову пришло? — Габриэль с легкостью поднял том, который сам ангел предпочитал даже на коленях не держать, настолько он был тяжелый.
— Когда Адам пожелал стать сыном своего отца, я почувствовал в нем магию, это в разы, в сотни раз слабее, чем та сила, которой он обладал, но тем не менее, он волшебник. Не высшей категории, но вполне… магия в нем устойчивая. Обычный магглорожденный.
— Кто? Грязнокровка, что ли? — переспросил Кроули.
— Кроули! — возмутился Азирафаэль.
— Что?
— Так не говорят уже целый век! Это неприлично. Магглорожденный волшебник.
— Надо стереть ему память о разговоре про Хасса, — Габриэль тяжело поднялся на ноги, потом задумался. — Но я боюсь, я сотру его личность настолько, что он вспомнит собственное рождение, а я сомневаюсь, что этот процесс и первые минуты в аду… достойны сохранения в памяти.
— Я сам сделаю это, — Азирафаэль тоже встал, нервно потер руки. — Я научился за годы на Земле делать это… — он попытался подобрать слово. -…хирургически. Я не уберу воспоминания о вашей встрече, но о том разговоре он не будет помнить, ему будет казаться, что вы так и не ответили.
— Почему вы назвали сына Хассалехом? — спросил Кроули, наклонившись в сторону Вельзевул. Он уже сказал ей, что раз им придется продолжать за Адамом приглядывать, пока он не перевалит за злополучный порог в тридцать три года (кстати, очень жестоко было говорить ребенку время его смерти, владыка, я в восторге — Вельзевул усмехнулась на эту ложь, но уличать не стала) раз уж он маг, то им с Азирафаэлем стоит поехать в Хогвартс. Там, насколько он знает, есть волшебная деревня неподалеку, если не получится устроиться прямо в школу, то оба ребенка все равно будут постоянно на глазах, а уж тысячелетние ангел и демон сумеют защитить их. Вельзевул ответила, что если с Хассалехом что-то случится, она лично сожрет Кроули заживо и, поверь, Габриэль сделает с твоим визави то же самое. Фигурально. Просто прикончит.
— Так что с именем? Почему именно Хассалех?
— Хассалех — неподвижная звезда на двух осях, — отозвалась Вельзевул. — Мы не тянем его ни в свет, ни во тьму, он принадлежит обоим мирам. Он — наше создание.
— Наверняка я сделал эту звезду, — напомнил Кроули с крайне самодовольным видом.
— Нет, — возразила Вельзевул. — Это созвездие придумал Хастур.
Кроули сразу же вспомнил. Хастур, обладавший необыкновенной силой для обычного ангела, притащил к нему за руку свою подругу и уговорил занятого росписью небес дать им создать свое созвездие. Михаил, даром что архангел, пряталась от взгляда Кроули за спиной Хастура, обнимая его за пояс обвитыми золотыми нитями руками. Кроули, тогда носящий другое имя, издали любовался тем, как Хастур, подняв обе руки вверх, вырисовывал в бездонной пустоте то, что указывала ему Михаил, и тьма, повинуясь его слову, рождала жемчужины-звезды. Но Хастур тогда еще не умел рисовать достаточно мастерски, потому рука задержалась на миг, и повисла на небосклоне неподвижная чересчур яркая звезда Хассалех.
Михаил была той самой, кто придумал поцелуй как явление — как раз тогда, под светом новорожденной звезды она впервые осторожно прикоснулась золотыми губами к губам Хастура. Хастур от неожиданности распахнул огромные крылья, белые с сизым отливом, их было всего два, но все на Небесах знали, что он обгонит и Азирафаэля с четырьмя крыльями, Габриэля с его шестью. Будучи простым ангелом, Хастур мог бы потягаться с любым архангелом, будь среди них такие чувства как зависть и соперничество, но тогда Хастур о существовании подобного не знал и просто радовался тому, что может делать что-то за Михаил.
Вряд ли Вельзевул знает историю Хастура и Михаил. Сам же он понятия не имел, что у нее с Габриэлем все зашло настолько, что они стали создателями.
— Хассалеху должны принести письмо из Хогвартса, — вернувшись к Кроули и погрузившейся в мягкое кресло владыке ада, сказал Азирафаэль. — Мне кажется, вам стоит… побыть в Лондоне некоторое время, чтобы письмо пришло. И чтобы он привык к… другому окружению.
— Я не могу сейчас покинуть ад, — отозвалась Вельзевул. — Мне надо проследить, чтобы ваша… самодеятельность никак не отразилась в дальнейшем, — она злобно посмотрела на Кроули.
— Михаил сейчас отсутствует, поэтому я не могу оставить Небеса, — Габриэль задумался на минуту, явно подсчитывая плюсы и минусы принимаемого решения. — Но насчет Лондона ты прав. Ты не против, что Хассалех дождется письма из Хогвартса у тебя?
— Конечно, — поначалу растерянно улыбнулся ангел, но тут же его радость стала настоящей: во-первых, это ли не свидетельство, что Габриэль снова расположен к нему благодушно, а во-вторых, он любил детей. Конечно, вряд ли Вельзевул воспитала что-то благородное и с возвышенными чувствами, но тут Азирафаэль вспоминал о Маге и возлагал немалые надежды на генетику. Вдруг он будет похож на Габриэля больше, чем на владыку ада, и пускай заносится и читает нотации, зато будет трудолюбивым и в глубине души добрым — именно таким Азирафаэль видел архангела.
Старался видеть.
— Ты же не думаешь, что я позволю устроить ему тут интенсив воскресной школы, — огрызнулась Вельзевул и повелела. — Кроули, чтобы присутствовал здесьпостоянно.
— Это пристанище ангела, — Габриэль скрестил руки на груди.
— Будет интернациональная коммуналка, — пожала плечами Вельзевул.
— Та твоя командировка в СССР до сих пор аукается мне непонятными терминами.
— Я стимулирую тебя к развитию.
— Мне поблагодарить?
— Воздержись, — Вельзевул взмахом руки открыла форточку и, обернувшись роем мух, не прощаясь, первой отбыла в свою обитель. Габриэль еще долго напоминал Азирафаэлю на енохианском о важности, ответственности, доверии и том, что с ним будет, если хоть что-то произойдет с Хассалехом, добавил, что мальчик прибудет послезавтра, а если нет, то он обрушит…
—…своды ада на голову Вельзевул, — утомленно договорил за
