Ангел с демоном переглянулись, у Кроули вытянулось лицо. Выждав несколько мгновений, Хассалех продолжил.
— Или ты можешь вести себя нормально и называть тоже, — Хасс сжал руки в замок. — Что мне надо делать?
Азирафаэль поманил его в комнату, где одиннадцать лет назад он и отдельно взятый демон надирались, узнав новости об Антихристе, и усадил на диван; сам собой закипел чайник на подставке.
— Расскажи о себе, — мягко попросил ангел. — Мы ведь ничего не знаем, — он оглянулся на Кроули, который прислонился плечом к дверному косяку. — Что ты обычно делаешь, ешь ли ты вообще, спишь… твоя природа уникальна, и мы, честно говоря, в растерянности.
— Я читаю, — Хасс с интересом огляделся. — Про чувство голода я узнал из книг, у меня его нет, но я ем, если хочу узнать вкус. И со сном то же самое, но обычно я сплю, потому что мне скучно.
— У нас больше общего, чем кажется, — пробормотал Кроули себе под нос. — Значит, слушай, Хассалех. План такой: ты делаешь что хочешь, мы дожидаемся преподавателя из Хогвартса, выбираем день, идем покупать все для этой школы.
— И кота, — перебил Хасс.
— Какого кота? — не понял Кроули.
— Я хочу кота, я видел на картинке, а в Хогвартс можно брать животных.
— Зачем тебе кот?
— Ну, вообще-то я хотел жабу, но она не согласилась ехать, — Хасс тяжело вздохнул. Он решил, что для того, чтобы ни в коем случае не проболтаться отцу о Хастуре, будет представлять его своим фамилиаром и говорить о нем также. Архангел же не знает, в кого превращается палач Вельзевул, и Хастур никак не выяснит, как о нем говорят, и не разозлится.
Кроули расхохотался и выпал из дверного проема обратно в магазин. Моральное состояние вышло из глубокого минуса. Чудо, а не мальчик. Завел себе в аду жабу! Кроули представил себе, сколько каламбуров можно высказать на эту тему и впервые пожалел, что не общается с Хастуром. Впрочем, в ад все равно придется наведываться, и там можно смотреть на Герцога и повышать себе настроение. Кроули вышел назад в торговый зал и схватился за ручку тяжелого чемодана как раз в тот момент, когда вошел первый покупатель.
— Ангел, к тебе клиент! — крикнул Кроули, в который раз потешаясь про себя, насколько же эта фраза подходит борделю.
— Почему ты зовешь его ангелом открыто? — спросил Хасс, когда Азирафаэль торопливо вышел, а сам Кроули вернулся, таща тяжеленный чемодан, держа его тремя пальцами, словно он был пуст. Вельзевул всегда говорила ему, что чертыхаться, как и поминать Небеса всуе, строго настрого запрещено; Хасс не знал, что это делается потому, что обе конторы фиксируют любое обращение, и воззвание из ада вряд ли проигнорирует та же Михаил, а на земле лучше просто не привлекать внимание, и думал, что запрет основан на конспирации.
Он узнал это слово в восемь и с тех пор его обожал. Впрочем, в этом и заключалась вся его жизнь.
— Люди дают друг другу прозвища, — пожал плечами Кроули.
— А он тебя как зовет? — поинтересовался Хасс.
— Нечестивое создание, демон, — начал загибать пальцы тот. — Лукавый, шайтан, но это было давно и в Аравии, почему именно ты, за что мне это наказание, убийца на дорогах, но чаще всего просто Кроули.
— Кроули — это ведь тоже прозвище.
— Исторически да, но вообще-то теперь это называется фамилией. Еще есть имя: Энтони Джей Кроули.
Хассалех улыбнулся, и черты лица преобразились: он не скалился, как Габриэль, не ухмылялся, как Вельзевул. Обычная немного застенчивая улыбка, из-за которой на щеках появились ямочки, а синие глаза заискрились весельем. Наверное, Вельзевул улыбалась так до падения.
Кроули вот уже шесть тысячелетий не мог вспомнить, кем и какой она была в раю. Хастур — хоть сейчас как на ладони, Лигур, который создавал тропические леса по просьбе первого, Дагон, управлявшая морскими течениями — всех их Кроули прекрасно помнил, а вот владыка ада словно появилась сразу из-под земли.
Почему-то Кроули боялся ее сильнее Люцифера, вероятно потому, что видел самого сатану последний раз в момент падения.
Хассалех прошелся по комнате под пристальным взглядом Кроули, разочарованно оглядел книжные полки.
— Ты вроде сказал, что любишь читать, — напомнил демон, развалившись на диване.
— Да, — подтвердил Хасс. — И я все это уже читал.
— И даже «Сагу о Форсайтах»?
— Три года назад.
— Тяжелое детство, — хмыкнул Кроули.
— Нет, мне нравилось в аду, — Хасс повернулся к нему. — Только скучно, когда одна комната и все. Я только один раз был в тронном зале.
— Что делал там? — усмехнулся демон, вспоминая зал, от которого навевало холодом, и мороз шел по спине даже у него. Чего стоит то, что колонны состоят из черепов, в глазницах которых полыхает адский огонь: Вельзевул любит тепло.
— Сидел на троне, — Хасс пожал плечами. — Ты когда-нибудь сидел хоть на чем-нибудь в аду?
Уел, маленькая язва. Стульев в глубоком аду был тотальный дефицит, тронами обзавелись только сатана, Азазель и сама Вельзевул, Вельзевул еще кресла поставила для особо близких ей персон; а вот остальные даже за столами стояли. Своеобразное наказание.
Хастур и Лигур, насколько помнил Кроули, не мудрствуя лукаво, сидели и на полу, но подобное пренебрежение традициями мог позволить себе герцог и его, если можно так выразиться, друг, а остальные страдали.
Хасс подобрался к выходу в зал, где были покупатели, и осторожно выглянул. Кроули соскреб себя с дивана и подошел к нему, тоже посмотрел.
— Можно? — спросил Хасс, подняв голову на Кроули, и тот машинально кивнул. Хассалех подобрался к стеллажу с комиксами и почти благоговейно открыл: если в чем Вельзевул и Габриэль сходились полностью, так это в абсолютном неприятии всего современного: Вельзевул с трудом смирилась с тридцатыми годами двадцатого века, Габриэль — с шестидесятыми, хотя мнил себя ультра-современным и иногда притаскивал на Небеса какую-то совершенно новую модную идею и внедрял с энтузиазмом, как например, гироскутеры и мобильные телефоны. Хастур, бывший для Хасса авторитетом в области искусства, глядя на современные рисунки, появившиеся как-то у Хасса из верхних уровней ада, плевался и ругался, а потом садился с холстом и красками и за пару дней рисовал такую панораму преисподней, что казалось, будто можно войти в картину.
Азирафаэль, спровадив большинство потенциальных покупателей, заглянул в проход между стеллажами и увидел, что Кроули сидит на полу и почти спит, а возле него высятся две огромные стопки, и Хасс перекладывает один
