Прошло какое-то время, прежде чем он махнул мне, приказывая выходить, и как только я это сделала, то начала нервно озираться вокруг. Садовники уже превратились в пятнышки на горизонте.
– Они и по ночам работают? – спросила я, глядя на темную пелену, по счастью до сих пор покрывавшую небо.
– Скоро утро. Хотя они, кажется, шныряют тут постоянно. Кстати – выглядишь ужасно, – непринужденно заметил Эрлан.
Я уставилась на него, остро чувствуя выбившиеся из прически волосы, грязь на одежде, не говоря уже о дорожках от слез на чумазом лице.
– Какое это имеет значение?
– Хм. Если тебя схватят за шпионажем у господина Оуяна, не помешает выглядеть чуть более соблазнительно.
– Ты хочешь, чтобы и он меня допросил?
– Это могло бы принести большую пользу.
– Ненавижу тебя, – выпалила я до того, как смогла себя остановить.
Он казался искренне удивленным.
– Большинство женщин говорят, что обожают меня.
Я отвернулась, чтобы скрыть раздражение. Своеволие и эгоизм Эрлана постоянно поражали меня, невзирая на благодарность, которую я должна была испытывать из-за своего спасения. Кроме того, именно он велел мне прийти сюда, сердито думала я, очень кстати забыв об отсутствии иных возможностей на тот момент. Раньше мне приходило в голову, что Эрлан скрывает под полами шляпы голову рыбы, но теперь я решила, что он не кто иной, как Маршал-свин[49] – чудовищный кабан, спутник Царя обезьян в китайской мифологии. Некогда предводитель небесных сил, он случайно возродился в помете свиньи и проводил большую часть времени, преследуя женщин из-за ошибочного убеждения в собственной неотразимости.
Такова истинная форма Эрлана, разочарованно пришла к выводу я.
– Конечно, я постараюсь спасти тебя, – сказал следователь – на мой вкус, несколько напыщенно. – Я не оставлю тебя там.
– Разве ты не планировал все именно так? – уточнила я.
– Ты должна верить мне. И потом, не вижу иных вариантов в твоем случае. Если в скором времени не найдешь способа соединиться с телом, можешь навеки его потерять.
– Сколько дней прошло в реальном мире с момента моего ухода? – вдруг разволновалась я.
Он помолчал.
– Почти три недели.
– Но ты же сказал, время обычно бежит быстрее на Равнинах мертвых, чем в мире живых!
– Не всегда. Если нам повезет, оно повернет в противоположном направлении и потечет медленнее.
Сердце сжалось от страха.
– Как по-твоему, сколько времени у меня осталось?
– В лучшем случае – несколько недель.
– А в худшем?
– Разлад между твоими духом и телом, вероятно, уже начался. – После неловкой паузы Эрлан добавил: – Мне жаль.
Мне захотелось разреветься, но толку от этого не будет. Слезы не принесут добра, даже если я истаю до состояния тени.
– Очень хорошо, – сказала я с натужным оптимизмом. – Я пойду и найду господина Оуяна.
– У него должен быть влиятельный покровитель в Адских судилищах, если он организовывает бунт. Постарайся выяснить, кто дергает за ниточки. Вот только боюсь, что твое исчезновение из кладовки скоро обнаружат. Это значит, у нас мало времени.
Тут я кое о чем вспомнила:
– Я назначила встречу с Фэн на завтра. Она обещала показать дорогу назад – или я могу пойти с тобой?
– И речи быть не может. Путь, которым я пришел сюда, не для тебя. – Следователь решительно потряс головой, отчего широкополая шляпа заколыхалась. На кончике языка вертелся вопрос о том, почему он ее носит, но я снова подумала о вероятном скрытом уродстве и проглотила любопытство.
Наше продвижение обратно к особняку было медленным. Эрлан ступал бесшумно, то и дело останавливаясь и замирая в тенях или у стен. Я вынуждена была просто следовать за ним, словно во время спешной боевой вылазки, постоянно приглядывая за вездесущей прислугой. На всем месте лежал отпечаток старинной китайской атмосферы, которую я почти не видела в Малайе. Мне стало любопытно, на что похожа загробная жизнь сикхов, тамилов, малайцев и арабских купцов. А на что похож рай католиков? Почему-то вспомнился сон Тиан Бая о португалке Изабел Соуза. Если бы она умерла, думала я, пришлось бы ей убегать по землям враждебного дома, как мне? Сомневаюсь.
В другом месте и времени я бы с удовольствием изучила некоторые из этих сооружений, часть из которых видела только на картинках в книгах и живописных свитках. Маленькие павильоны, низенькие корявые деревья, редкие пагоды казались мне странно знакомыми. Но в этом месте царил жутковатый холод, а мертвенность цветов и пронзительный свет словно переносили куда-то в бумажный ландшафт, где я была очередной фигуркой на ваянг-кулит – сцене теневого театра кукол. Однако, даже ненавидя окружающий пейзаж, я была вынуждена признать: шнырять по собственности Лим Тиан Чина оказалось очень волнующе. В конце концов, сколько раз он сам вторгался в мои сны без позволения?
Мы подошли к маленькой двери в стене. Эрлан положил ладонь на деревянную поверхность, и она поддалась.
– Хорошо, – удовлетворенно подытожил он. – Пока никто ее не запер.
– Где мы? – прошептала я.
– За личными апартаментами семьи. Я вчера сходил на разведку и оставил эту дверь открытой.
Я устыдилась недавнего гнева по поводу своего запоздалого спасения.
– За ней лежит ряд маленьких двориков. Если в поместье живут важные гости, их должны были поселить где-то тут. Твоя задача – отыскать покои господина Оуяна. Делай, что нужно, но вернись к закату.
– Сюда? – спросила я.
– Видишь тот павильон вдали? – Обернувшись, я заметила лишь черепичную крышу и покрытые красным лаком колонны. – Жди там. Если по какой-либо причине я не вернусь к следующему утру, сама найди выход из поместья и свяжись со своей подругой Фэн.
– И просто бросить тебя?
– Я-то в состоянии о себе позаботиться, – промолвил он. – Это у тебя могут возникнуть проблемы во время отъезда с Равнин мертвых.
Он проскользнул сквозь ворота, как капля чернил, и исчез.
Глава 26
Я открыла дверь. Внутри располагался личный дворик – чистое, но безжизненное огороженное местечко, где ровными рядами стояли растения в горшках. Все они были одинаковыми, вплоть до количества цветов и рисунка листьев. В голову пришла мысль о том, что их наверняка напечатали на открытке и сожгли в честь какого-то давно почившего родича Лим. В каждой из трех оставшихся стен дворика также имелась дверь. Я вновь заколебалась, выбирая между ними. Поскольку самая простая, очевидно, являлась служебным входом, я попробовала надавить именно на нее. Она внезапно и бесшумно распахнулась, открыв взору коридор.
Вскоре стало ясно: это частное крыло, в котором я прежде никогда не бывала. Коридор сделали уже, но роскошнее, чем просторные переходы в главном здании. На стенах висели шелковые свитки[50], и, разглядывая их, я осознала – это часть личной коллекции живописи. С полотен на меня чернильно-темными очами взирали странные существа; по мере того как я шла дальше, картины становились все более и более причудливыми и даже смущающими, поскольку изображали
