Мать с натугой рассмеялась.
– До тех пор, пока вы хорошо со мной обращаетесь, я всегда буду с вами.
– Что ж, и как вам предложение еще ста лет счастья?
– Правда? – проворковала она. – А скажите-ка, кто на самом деле стоит за всеми этими секретными собраниями и денежными переводами? Один из Девяти адских судей, да?
Он внезапно сел.
– Кто сказал вам об этом?
– А я права?
Некоторое время господин Оуян молчал, затем рассмеялся. Это был сухой, злобный смешок.
– Моя дорогая, дорогая мадам. Если кое-кто из богов пронюхает, что вы обладаете даже такой крупицей знания, ваше существование будет столь же кратким, как пламя свечи в грозовую ночь.
Она отмела его возражения.
– Пока я с вами, уверена, все будет в порядке. Итак, чего вы от меня хотите?
– Ну, я размышлял о девчонке.
– О девчонке? Имеете в виду служаночку, которую мы заперли?
Я начала ползти к передней стенке кровати, но от такой смены темы застыла.
– Хороша, не так ли?
– Все еще думаете о ней? Лично мне она не кажется такой уж привлекательной.
– Плохо. А я бы не отказался увидеть вас вместе.
Она фыркнула.
– В вашей постели, без сомнения.
Льда в ее голосе было достаточно, чтобы заморозить воздух, но господин Оуян только расхохотался.
– Вот почему я питаю к вам слабость. Вы единственная, кто осмеливается мне выговаривать. Ну же, не надо так злиться. – Ласково уговаривая, он заманивал ее обратно в постель, отчего я выдохнула с облегчением. Нельзя, чтобы она заметила меня, встав с кровати.
Взглянув вверх, я воодушевилась от вида задернутых занавесей.
Несомненно, они старались укрыть себя от любопытных глаз, и это как раз шло мне на пользу. Я начала тихонько красться к выходу из комнаты, ожидая услышать вскрик удивления в любой момент. Тяжелый шкаф стоял таким образом, что скрывал вид двери – вот и моя цель. С колотившимся сердцем я неловко прошлепала к нему и, о чудо, добралась. Дверь теперь располагалась прямо передо мной, но я столкнулась с дилеммой. Шкаф лишь частично ее загораживал, и любое движение в этом месте могло быть замечено с кровати. Если бы только дверь была приоткрыта! Но ее надежно заперли. Я потянулась и нажала на ручку. Она громко клацнула.
– Что это было? – спохватилась мать.
Я услышала, как отдернулись занавеси, и затем господин Оуян сказал:
– Ничего нет. Сами поглядите.
Пока я готовилась к стремительному рывку, он увещевал ее:
– Слишком уж вы нервная. Никто никогда ко мне не приходит.
– А если Тиан Чин обнаружит, чем занимается на самом деле? – тут же сказала она.
– Ерунда! Он так поглощен своими обидами, что такая мысль никогда не придет в его голову. Он хочет погубить кузена и жениться на какой-то девице. Несуразные требования!
– Вы уверены в этом?
– Моя дорогая, отчего вы так утруждаете себя подобными мелочами? Или намереваетесь меня продать?
Она только-только начала протестовать, когда в дверь постучали. Я оцепенела, как и парочка в кровати. Теперь выхода не осталось.
– Кто это? – прошипела мать.
– А, я и забыл. Служанка с посланием.
– Почему вы не позаботились об уединении?
– Но откуда мне было знать, что вы придете сегодня? – сказал он. – Ладно. Держите занавеси опущенными. – И, повысив голос, он окликнул: – Кто там?
Дверь распахнулась, и прямо перед моим носом оказалась третья тетушка. Ее глаза расширились при виде меня, однако лицо осталось безмятежным.
– Господин Оуян, посыльный принес для вас кое-что.
– Я прилег подремать, – ответил он. – Оставьте все на письменном столе.
Третья тетушка обогнула меня и шкаф, словно пустое место. Она положила маленький пакет на стол и пытливо взглянула на альков с опущенными занавесями.
– Вам еще что-нибудь нужно, сэр?
– Нет. Больше не беспокойте меня.
– Конечно, сэр.
Возвращаясь к двери, она приостановилась и сделала быстрый жест рукой. Внезапно я поняла: стоя там, она загораживает вид двери со стороны кровати, позволяя мне сбежать.
Как только мы оказались в коридоре, она схватила меня за запястье.
– Быстро! – прошептала третья тетушка.
Она стремительно тащила меня по извилистому коридору. Помертвев от стыда из-за того, что она могла подумать обо мне, я начала лепетать какие-то объяснения, но она приложила палец к губам. Я бежала за ней, чувствуя, что мы обе похожи на мышек, пробирающихся мимо логова мусанга, пальмовой куницы. Малайцы любили приручать этих зверьков из-за их ловкости в мышеловстве. Я всегда хотела иметь такого питомца, но видела их только на рынке, где охотники продавали мусангов на лечебный суп – застывшими и холодными, с взъерошенной великолепной шерсткой. Каково это – стать закуской и попасть в беспощадные челюсти? Те демоны выглядели достаточно большими, чтобы одним жестом лишить меня головы. Я затрепетала, и третья тетушка обернулась.
– Отдохнем немножко, – сказала она.
Затем открыла дверь в кладовку, набитую горами плотно сложенной похоронной одежды. В одном из углов возвышалась пирамида антикварных вышитых туфель, которые во всех отношениях выглядели как куча сброшенных копыт. Закрыв за собой дверь, старушка спросила:
– Что с тобой случилось?
Я рассказала, как господин Оуян запер меня ради допроса.
– Я слышала об этом от мажордома, – ответила она. – Отправилась навестить тебя утром, но у дверей стоял страж, и я не осмелилась приблизиться. Как же ты выбралась?
Понимая, что лучше не упоминать об Эрлане, я промямлила что-то о бегстве из окна.
– Окно! Умно с твоей стороны. – Она глядела на меня с комичной гордостью. – Но чего же они от тебя хотят?
Было слишком трудно кривить душой и дальше, поэтому я выдала схематичный вариант своей истории: как почти умерла в мире живых и как пришла в этот дом, ибо Лим Тиан Чин преследовал меня.
– Зачем ты сюда явилась? – спросила она. – Это же слишком рискованно!
– А какой у меня был выбор? – ответила я вопросом на вопрос. – Разве что блуждать по Малакке, пока дух не развоплотится, или вернуться домой и попасть в лапы демонов Лим Тиан Чина.
– И ты пришла прямо сюда?
– Вообще-то по дороге я сделала остановку у семейного дома. Слышала, что мама там.
– Твоя мама?
– И я нашла ее здесь! Это вторая жена.
Эффект этих слов оказался ошеломительным. Третья тетушка побелела, как листок рисовой бумаги, и осела вниз, на груду обуви.
– Эта женщина! Почему ты считаешь, что она – твоя мать?
– Мне сказали, что она пришла в этот дом как конкубина. И она подходящего возраста и внешности.
– Ясно. – Старушка посмотрела на пол. – Что думаешь о ней?
Раз ей не нравилась мать, я решила не прятать эмоций.
– Она невероятно ужасна! Не понимаю, отчего мой отец и Ама были так очарованы ею.
– Что говорил о ней твой папа?
– Говорил, что
