— Ну, хорошо. Раз уж вы начали рассказывать о жизни Гиаза, давайте продолжим в этом направлении. Тяжело ли вам было работать над его биографией?
И.Т.: — И да, и нет. Конечно, Гиаз — невероятно закрытый человек. Это большой парадокс — ведь, казалось бы, о нём знает каждый школьник. Однако некоторые вещи до сих пор остаются тайной за семью печатями. И это с момента основания Таблицы служило пищей для всяких домыслов. Я в своих книгах попробовал совместить две стороны медали: создать убедительный психологический портрет, опираясь лишь на достоверные факты. В некотором роде это было даже увлекательнее, чем заранее знать всю его подноготную. Мне пришлось перелопатить массу сведений…
— Например?
И.Т.: — Например, реконструировать условия его детства и отрочества. На каком историческом фоне формировалось мышление Гиаза — это ведь очень важно… Но сложнее всего было читать специальную литературу. И богословскую, и философскую, и сугубо медицинскую — о работе мозга, о том, что вызывает эмпатию и авгурство. Вот это всё.
— Похоже, овчинка стоила выделки. Многие эмпаты считают, что вам удалось передать особенности их мышления.
И.Т.: — Это приятно слышать.
— Но вернёмся к Гиазу. Одни называют его самым выдающимся политиком столетия, для других он — основатель новой религии, для третьих — убийца науки. Кто он для вас в первую очередь и почему?
И.Т.: — Лучший в мире тренер. Роли, которые вы сейчас перечислили, — давно известные, расхожие стереотипы. А Гиаз — это новый тип сознания. Это такой взгляд из будущего, опираясь на который он начал тренировать человечество, — так, чтобы оно с честью выдержало возможные потрясения. Такого в мировой истории ещё не было.
— Когда вы говорите о потрясениях, вы имеете в виду…
И.Т.: — Увеличение числа эмпатов, например. Близость экологической катастрофы. Это первое, что приходит в голову. Но потрясения — это не обязательно война, конфликт. Кардинальное изменение жизненного уклада не менее болезненно. Я уж не говорю о том, как трудно поменять образ мышления…
— Гиазу это удалось, как по-вашему?
И.Т.: — Ему удалось убедить всех, что это необходимо. В этом смысле он, конечно, гениальный политик. Он воплотил в жизнь самую дерзкую мечту социологов и философов.
— Объединение Земли.
И.Т.: — Да. При этом противники Гиаза любят повторять, что все его идеи заимствованы. Действительно, ключевой для Гиаза термин «ноосфера» придуман священником и философом Тейяром де Шарденом. После него учение о ноосфере успешно разрабатывал Вернадский. Не говоря уж о том, сколько учёных потопталось на теме экологических бедствий. Но всё это, как написал Шекспир, «слова, слова, слова». Никто из этих достойных людей не спешил переходить от теории к практике. Не будем их осуждать; они не знали рецепта.
— А Гиаз знал?
И.Т.: — Знает ли авгур заранее, что его действия окажутся успешными? Глупый вопрос. Но, вопреки расхожему мнению, предвидение не отменяет ни свободы воли, ни творческого мышления. Вы можете знать, что изобретёте в будущем нечто полезное, но чтобы изобрести это полезное, вам придётся достичь определёного уровня знаний и умений. Гиазу повезло: он оказался идеальным сосудом, в котором смешались сведения из разных областей знания. Получившимся коктейлем он опьянил весь современный мир.
— Каков секрет успеха, по Гиазу?
И.Т.: — Чтобы побороть социальную инерцию, надо творить чудеса. Только чудо способно задать мировой истории новое направление. Ведь что представляла собой группа Гиаза эпохи шестидесятых? Это кучка единомышленников, производящих опыты над синтами. Учёный мир смотрел на эти опыты скептически. Поэтому Гиаз и его сторонники обслуживали богатых и влиятельных, но далёких от науки людей. Бизнесменов, политиков. Печально, конечно. Но благодаря этому у них завелись собственные средства, они смогли купить участок земли…
— На котором ныне стоит Таблица.
И.Т.: — Именно так. Это давало им независимость, никто толком не знал, чем они там занимались. Не потому, что это был такой уж страшный секрет, а потому, что эти ребята казались всем кучкой безобидных психов. И вдруг, в один прекрасный день, 12 мая 2063 года, — бац! — в мире падают все языковые барьеры. Внезапно люди заговорили на одном языке. Все понимают всех. Так просто и так потрясающе! Спустя несколько дней мировой интернет взорвало выступление Гиаза, который взял на себя ответственность за это чудо. Представляете? Такой… язык террора, вывернутого наизнанку. Люди, естественно, жаждут подробностей. И тут уж он разворачивается на полную катушку. Журналистам предъявляют Башню, которую Гиаз называл Антивавилонской. Первый запущенный им синт, Калиота, располагался на высоте шестого этажа, но этого было достаточно, чтобы весь мир заговорил одинаково. И уже на этом языке, на языке Калиоты, начинает звучать пропаганда нового учения. В кратчайший срок издаётся книга — единственный принадлежащий Гиазу текст. Выходит курс видеолекций. 31 декабря Гиаз провозглашает себя Отцом-Основателем Трансурановой Церкви, к нему толпами стекаются последователи. Среди них много эмпатов. Вообще, у эмпатов к Гиазу отношение непростое, однако именно при нём они перестают быть париями. И тут начинается следующий виток его деятельности, более масштабный. В последующие годы мир постигает азы нового мировоззрения.
— В чём оно заключается?
И.Т.: — Доказано существование Омеги — сверхразума, зародившегося в ноосфере. Это первое. Второе: выясняется, что реальность более податлива, более подвержена изменениям, чем люди привыкли думать. И у Гиаза есть волшебная кнопка, позволяющая влиять на прошлое.
— Вы говорите о Святой Машине?
И.Т.: — О ней. Далее: пересматриваются и обнародуются результаты опытов, проводимых с участием эмпатов. Паранормальные явления, от которых наука досадливо отмахивалась, получают новое объяснение. И, наконец, возникает область знания, которую сам Гиаз по аналогии с метафизикой называл метахимией.
— Что это такое, в двух словах?
И.Т.: — Если вкратце, то метахимия — это набор сведений о синтах и об их основных свойствах. Что есть синт, по Гиазу? Глубинная матрица личности, с рождения впечатанная в психику человека. Гиаз назвал свою науку метахимией, когда установил, что таких матриц довольно много. Структурно они сильно отличались друг от друга, что противоречило старым понятиям о душе. Следовало придумать новую терминологию. И Гиаз начал присваивать им отдельные названия, по аналогии с химическими элементами. При нём было открыто или реконструировано порядка тридцати синтов.
— Если продолжить аналогию Гиаза, душа — это вещество или соединение?
И.Т.: — Скорее, соединение, да. Но законы обычной химии тут не работают. Душа — это то, что возникает на основе синта
