— Зачем потребовалось вкладывать в человека такую сложную, громоздкую систему?
И.Т.: — Отнюдь не для того, чтобы этим нас осчастливить. Нет, таким образом Омега усложняет себя. Глядите. С одной стороны, есть порождённые им базовые структуры — синты. Пуповиной, которая связывает их с Омегой, является так называемый П-импульс. Каждая живая душа испускает непрерывный сигнал, нацеленный в ноосферу. Что такое ноосфера? Условно говоря, система фильтров. Гиаз выделял там четыре основных слоя — Мнема, Вёльва, Пневма и Плерома. Они служат для фильтрации и очистки сигнала. Иными словами, отсекают от П-импульса всё лишнее и наносное. Но если новый синт оказался достаточно стойким, его структура и свойства закрепляются в Плероме.
— Это похоже на мутацию.
И.Т.: — Это прообраз всякой мутации. Лично я предпочитаю использовать слово «саморазвитие» — оно менее обидное.
— Омега разумен?
И.Т.: — Скорее безумен, с нашей точки зрения. Но только Гиаз мог бы сказать вам точно. Его Великое Откровение — плод прямого контакта с Омегой. Это благотворно повлияло на него вначале, но не могло совершенно застраховать Гиаза от ошибок, таких как история с Лиотами. В середине 90-х популярность Отца-Основателя начинает падать. Это прозвучит цинично, но только его загадочная смерть в 2099-м вызвала новую волну интереса.
— Хорошо, что вы об этом упомянули. Удалось ли вам, биографу Первого Координатора, раскрыть этот секрет?
И.Т.: — Об окончательной разгадке говорить рано. Известно, что Гиаз работал над новым мощным проектом. К этому моменту он стал скрываться от людей. Много времени проводил в Наосе, около Святой Машины. Поэтому в решающий момент никого рядом с ним не оказалось. Свидетелей нет.
Есть и другие странные моменты. В завещании Гиаза, написанном за несколько дней до его гибели, сказано: «В случае моей внезапной смерти прошу назначить комиссию по расследованию причин в составе…» И далее — список, в который включены четырнадцать персон. Чем был обусловлен выбор Отца-Основателя, не совсем понятно; некоторые из этих людей никогда с ним не встречались. Самый младший из них ещё не достиг совершеннолетия. Тем не менее, эти четырнадцать честно исполнили свой долг. Расследование велось целых шесть лет, однако результаты до сих пор неизвестны. Эти люди внезапно прервали все сношения с Церковью и образовали собственный автономный кластер в Таблице. Этакое государство внутри государства. Они скрылись внутри, и никто их больше не видел.
— Возможно, они до сих пор живы.
И.Т.: — Мне тоже так кажется. Именно поэтому меня не оставляет надежда, что нам всё-таки удастся разгадать последнюю, самую мрачную тайну Субраманьяма Гиаза.
— На что вы готовы ради этого? Решились бы вы поехать в самый закрытый город на Земле?
И.Т.: — Этот вопрос уже почти решён. Я, практически, сижу на чемоданах, обговаривая последние детали с Четвёртым Координатором Таблицы. Читатели моего блога хором советуют запасаться плащом и непромокаемой обувью.
— Мы надеемся, что путешествие будет удачным. И что совсем скоро мы возьмём в руки вашу новую книгу, в которой завеса тайны будет приподнята.
И.Т.: — Я тоже на это надеюсь. Большое спасибо.
The New Times. - 2113. - Љ 6.
Алекс Бор. На изнанке Таблицы
Таблица, в которой мы живём, — это город поверх другого города. Когда её только начали возводить, здесь было дофига зелени и солнца. Всё изменилось после смерти Отца-Основателя. Именно тогда над городом навис мрачный, неотменяемый Циклон. Хорошей погодой стали называть периоды слабенькой мелкой мороси, приходящей на смену затяжным проливным дождям. Многие сочли это прощальным проклятием усопшего. Пресс-служба Церкви, однако же, настаивает на том, что это так называемый «эффект отдачи»: мол, все произведённые в мире Изменения в какой-то момент наложились друг на друга и срикошетили по Башне и городу. Легко отделались, утверждают они, могло бы быть и хуже.
Как бы там ни было, а воды набралось чересчур много. Чтобы спастись от затопления, люди построили второй город — прямо поверх первого. Эта вторая Таблица была сделана из пластикового вторсырья, свезённого со всех концов мира ещё при Гиазе. В каждом секторе установили Хидоты, извергающие водяные излишки, и на этом вопрос был закрыт. Внизу, под рукотворной толщей пластиковой коры, остались туннели полузатопленного, заброшенного метро, подвальные и первые этажи зданий и тьма-тьмущая всяких старых коммуникаций. В этом мире утильщики проводили добрую половину своей жизни.
Всё это поведал мне Эдвард в достопамятный день облавы, после того, как мы побывали в бетонном, старинном квартале первой Таблицы. А гости из ДУОБТ, явившиеся тем же вечером, объяснили свой интерес так:
— Там, внизу, настоящие сокровища. Масса ещё не найденных складов, построенных при Гиазе. Сотни старых пластырей, нетронутых! Навар с одного склада равен году безбедной жизни — если, конечно, сбывать пластыри у проверенных людей… Поэтому мы охотно ходим в «нижние» экспедиции. В одиночку там, конечно, делать нечего; пропадёшь или заблудишься. Но если держаться группой — достаточно безопасно.
— От нас-то вы чего хотите? — поинтересовался Зенон. Как мне показалось — с недоумением.
— Недавно мы раздобыли старую карту… — Говорил высокий, худой, часто кашляющий утильщик с желтушным цветом лица. Глядя на него, я подумал, что блуждание по туннелям навряд ли укрепило его здоровье. Как он вообще там передвигается, в три погибели, что ли?
— Ты слушаешь, Бор? — Перестарок двинул меня в бок своим костлявым локтем.
— Не нравится мне всё это предприятие, — пощипывая небритый подбородок, заметил Зенон. Спокойно так заметил, словно никаких гостей рядом не сидело.
— Выручка пополам, — быстро, словно оправдываясь, сказал другой утильщик. Этот был плотный и чем-то напоминал нашего Джона. Но суетливо бегающие глазки портили впечатление. Мне подумалось, что он, должно быть, сильно охоч до денег.
— Как по мне, это разумное и выгодное предложение. — Это уже вступил их старшой. — Мы будем проводниками и гарантируем вашу безопасность. От вас требуется только расчистить подходы.
— Если всё действительно так просто, зачем бы вам… — начал Оодзи. Закончить ему не дала заливистая, напористая трель дверного звонка.
— Я открою! — вызвался я. Меня беспокоило отсутствие Афидмана. Не будь в общаге посторонних, он бы уже отирался поблизости, безмолвно напоминая о вечерней партии в шашки. Скорее всего, он отсиживался в укромном углу, дожидаясь ухода непрошеных визитёров. Существовал какой-то лимит на лица, которые ог признавал важными или заслуживающими доверия. Он просто и безоговорочно доверил свою судьбу мне, чуточку дольше присматривался к Джону, Зенону и Заши, ну а к Эду вообще уже привыкал медленно и со скрипом. Внезапно
