— Не смей останавливаться. — Он встряхнул меня. — Ты понял?
— Кого я сбил? — с трудом переводя дыхание, пробормотал я. — Вы не видели?
— Нет, — за всех ответил Иттрий. И, помолчав, добавил: — Что бы это ни было, оно было лёгкое.
Я перевёл дух. Мой адреналин возвращался в норму, и я с досадой накинулся на эмпата:
— Ты же сказал, что впереди никого нет!
— Да, — утомлённо подтвердил тот, прикрывая глаза рукой в перчатке. — Там действительно никого не было…
— Кроме нелюдей, — с перекошенным лицом закончил рыжий. — Нелюди не в счёт.
После этого в кабине повисло тягостное молчание. Пережитые события вогнали меня в какой-то ступор. Туман и та ненормальная скорость, с которой мы прорывали его насквозь, привели к тому, что я совершенно утратил ориентацию в пространстве. Время от времени Иттрий возвращал меня на землю короткими фразами. «Поверни налево» — говорил он, или: «тут дорога сужается», — выглядело это так, будто он знает, что делает. В перерывах между командами его лицо нервно подёргивалось, как будто гримасы рыжего напрямую передавались ему. Через четверть часа мне начало казаться, что я сплю и вижу сон про двух кривляющихся паяцев, один из которых передразнивает другого. Но потом Иттрий сказал: «Легионеры», а рыжий откликнулся: «Близко?», и звук их голосов вернул меня к реальности. Я сбросил скорость, хотя никто мне не приказывал.
— Метрах в семистах отсюда, — между тем отвечал эмпат. — Идут цепью. Пешие.
Рыжий дёрнулся, однако справился с собой и почти спокойно велел:
— Останови.
Вообще, нервничал он теперь не так сильно, как раньше. Как будто атмосфера неизвестного ужаса, окутавшего Фабрику, перестала давить на его чувства. Он даже выглядел почти нормальным, и я не испугался, когда он сказал:
— Значит, приехали… Ну, и что мне теперь с вами делать?
— В смысле? — Я повернул к нему голову. Он опять вытащил пистолет из-под куртки и, взвешивая каждое слово, проговорил:
— В смысле, пристрелить вас, чтоб не болтали, или взять в заложники?
— Меня не устраивает ни то, ни другое, — отозвался я. — Может быть, разойдёмся мирно?
Он неприятно усмехнулся.
— Недолго мне тогда бегать на свободе.
— Боишься, что мы сдадим тебя легионерам? — догадался я. — От кого ты вообще бежишь? От Церкви или от Фабрики?
— Алекс Бор, — отрешённо и устало сказал эмпат, — не раздражай его. Тогда, возможно, мы не пострадаем.
Рыжий серьёзно кивнул.
— Эмпат прав. — И безо всякого перехода добавил: — Значит, тебя зовут Алекс Бор?
Казалось, его заинтересовало моё имя.
— Хочешь прислать венок на мою могилку? — равнодушно огрызнулся я. Вся эта мелодрама мне надоела. Ужасно хотелось спать.
Он расхохотался и этак по-приятельски ткнул меня дулом в плечо.
— Вылезай!
Я выбрался наружу. Вокруг было сыро, и то ли от влажности, то ли от перспективы умереть на этом шоссе, я весь покрылся гусиной кожей. Этот псих спустился следом за мной. Лицо его снова приняло жёсткое выражение.
— Значит, запомни, — быстро проговорил он. — Коси под дурачка. Держись подальше от этих дел, — тут он мотнул головой куда-то в сторону. — Один неверный шаг и… Я буду следить за тобой. Я знаю твоё имя и знаю, что ты транзитник.
Впереди по всему пространству дороги начинало разливаться призрачное свечение. Долетела команда, приглушённая сырой промокашкой тумана. Рыжий на мгновение оглянулся и ловко соскочил под насыпь. Махнув мне рукой на прощание, он пригнувшись побежал в ту сторону, откуда мы приехали. Через пару метров я уже потерял его из виду. Без мыслей, без слов я развернулся лицом к сияющим нимбам, плывущим в море белёсой мглы, и стал ожидать легионеров.
Первым, кого я встретил, вернувшись в общагу, был подвыпивший Заши, сосед по этажу. При виде меня он приветственно простёр руки и гаркнул:
— Ёлы-палы, Алекс! Где тебя носило?
— Долго рассказывать, — пробурчал я. — Пожрать что-нибудь осталось?
По его вытянувшемуся лицу я понял, что надежды на это нет.
— Мы уже всё слопали, — протянул он, — пока тебя ждали. Разве что тушёнка…
— Давай тушёнку, — согласился я.
— Что значит «давай»? — возмутился Заши. — Я тебе кто, мать Тереза?
— Я разогрею, — вызвался Зенон, пожилой и степенный транзитник, выглянувший на звук нашей беседы. Я поплёлся вслед за ним на кухню, сел и, положив локти на столешницу, покорно ждал обещанного питания. Подмывало уснуть прямо здесь, между мойкой и плитой. Заши вертелся рядом и что-то бубнил, пока Зенон его не одёрнул.
— Да не лезь ты к нему, дай отдохнуть. Не видишь: устал человек…
— Напои-накорми, в бане попарь, а потом выспрашивай, — еле ворочая языком, выговорил я.
— А ведь ты прав, Зен, — Заши обеспокоенно заглянул мне в лицо. — Он уже заговаривается. Бана требует…
— Это из русских сказок, идиот.
— Ну вот, — Заши развёл руками, — опять попёрла загадочная русская душа.
— А тебе и завидно…
Неизвестно, чем бы закончилась эта перепалка, но тут Зенон поставил передо мной тарелку с горячим мясом, и я на время утратил способность видеть и слышать окружающий мир.
По правде говоря, национальная идентичность в Таблице не имеет значения. Я, например, не знал, откуда Заши родом. Просто так уж повелось с самого начала: Заши отчего-то нравилось, что у него в соседях русский. Выражал он это двояко — хвастаясь мною перед подружками и всячески дразня и подкалывая меня. Я обыкновенно ему подыгрывал. Но только не сегодня. К тому же фраза про выспрашивания предназначалась не Заши, а Зенону. Я подозревал, что Зенон, как начальник колонны, в курсе моих приключений — той их части, которая ещё следовала первоначальному плану. Но вот сумел ли я справиться с заданием? Формально — да, я доставил эмпата в Таблицу. Однако расстались мы отнюдь не у здания ДУОБТ, а где-то у чёрта на куличках…
…Легионеры, бредущие по пояс в тумане, выглядели нереально: из-за включённых на полную мощность нимбов их головы казались маленькими и размазанными по вертикали. Вместо лиц — какие-то чёрные блины. Это было похоже на сцену из старого фантастического фильма с участием инопланетян. Как зачарованный, я смотрел на приближающуюся цепь. Потом один вынырнул откуда-то сбоку; я почувствовал на плече крепкую хватку.
— Транзитник! — Меня несильно встряхнули. — И, кажется, с пассажиром.
— Да… — медленно выговаривая слова, согласился я. — Там, в кабине, эмпат… его зовут Иттрий. Я вёз его в город…
Державший меня легионер поднял свободную руку и убавил у нимба яркость. Мне открылось длинное мрачное лицо с двумя глубокими складками, идущими от крыльев носа к углам плотно сжатого рта.
