– Шиллер, пьеса «Заговор Фиеско в Генуе», - кивнул немец.
Надо же какой образованный! Многие в России уверены, что это слова Отелло из трагедии Шекспира.
– Вот и сделайте по Шиллеру! Переворот – дело рисковое, в ходе его главные фигуры нередко гибнут.
– Мне неприятно слышать это, Валериан, – вздохнул Гогенлоэ, подумав, – но вы правы: Германия превыше всего. Однако вы не сказали, что ее ждет.
– У России нет намерения включить немецкие земли в состав империи, но она заинтересована в существовании дружественного ей германского государства, от которого не будет исходить угроза. Вас ожидают нелегкие времена. Оккупация – временная, но обязательная. Формирование нового немецкого правительства под нашим надзором. Здесь у вас появляется шанс доказать свою полезность. Победный марш русских войск по Берлину, автографы наших солдат на здании Рейхстага – все это придется пережить.
– Чем это отличается от капитуляции? – насупился князь.
– Перспективами. Одно дело, когда противник вынужден капитулировать вследствие военного поражения, и победитель получает право управлять побежденной страной по своему усмотрению. Он вправе ограбить ее до нитки, обречь ее народ на голод и вообще делать все, что ему заблагорассудится. Другое – когда он входит на территорию страны по заключенному соглашению. В этом случае у него есть рамки, за которые он обязуется не выходить во время пребывания на чужой территории. Германия превыше всего, не так ли? Сами сказали.
– Я не ошибся в вас, Валериан! – сказал Гогенлоэ. – Не скажу, что разговор с вами обрадовал меня, но он получился честным. У меня нет больше вопросов. Возьмите! – он придвинул ко мне коробочку с бриллиантом.
– Нет.
– Это не взятка. Покажите этот бриллиант своей императрице. Он – залог серьезности наших намерений. Это «Розовый фламинго», фамильная драгоценность семьи Гогенлоэ. Если в Германии узнают, что я отдал его русским, меня ничто не спасет. Отныне моя жизнь в ваших руках.
Я подумал и сунул коробочку в карман.
– А теперь просто поедим! – сказал князь и сделал знак официанту. – Жизнь коротка, нужно ценить каждый ее миг…
Назавтра мы выехали в Марсель, где пересели на пароход, идущий в Одессу. Путешествие заняло неделю. Мы заходили в порты средиземноморских государств, где корабль принимал уголь, высаживал пассажиров и брал новых. Пользуясь случаем, мои спутники осматривали города, радуясь представленной возможности совершить круиз по Средиземному морю за казенный счет. Погода стояла ясная и теплая, море выглядело спокойным и ласковым. Сентябрь и начало октября в этих местах – еще лето. Большую часть времени мои спутники проводили на палубе: гуляли, пили, закусывали, вели легкие разговоры. Все радовались, только я грустил. В Москве меня ждал неприятный разговор. Я справился с поручением, но не смог сохранить его в тайне. Гогенлоэ обещал молчать, но кто знает, как оно повернется? И еще я влез не в свои дела, обнадежив немца обещаниями, на которые не имел права. Как отнесется к этому императрица? Сомневаюсь, что одобрит. Она не терпит, когда кто-то топчется по ее делянке. Меня ждет жестокий разнос – и это в лучшем случае. Могут и помолвку с Ольгой расторгнуть. Вот и что тогда делать? Засада…
Глава 13
– Господа! – Брусилов обвел взглядом сидящих за столом командующих фронтами и армиями. – Ставкой Верховного главнокомандования мне поручено доложить свои соображения по поводу предстоящего наступления на Берлин. С вашего позволения я начну, – он прокашлялся. – Итак. В ходе весеннего и летнего наступлений русская армия освободила оккупированные немцами земли России и Польши и вышла к германской границе. Противник утратил не только территории, но и костяк своей армии. Его потери убитыми, ранеными и пленными по неполным подсчетам за весь период войны составляют не менее трех миллионов солдат и офицеров. Неприятель утратил тысячи пушек, миллионы винтовок и массу другого снаряжения. Разгромлена лучшая часть германской армии. Мы же сохранили костяк кадровых частей, приросли оружием и снаряжением, приобрели боевой опыт, научились воевать дерзко и решительно. Победы положительно сказались на духе войск. Он необычайно высок. Все – от солдат до генералов, только и говорят о предстоящем штурме Берлина и мечтают пройти маршем по его улицам.
Сидевшие за столом генералы заулыбались.
– Однако, – продолжил Брусилов, – задача перед нами стоит сложная. Противник еще силен. На линию соприкосновения войск, которая проходит по Одеру, переброшены все, кого немцы смогли наскрести. Разведка докладывает, что военные городки в тыловых городах Германии стоят пустые. Проведена дополнительная мобилизация, в армию призваны все мужчины, способные держать оружие. Многим далеко за 60. Боевые качества этих спешно сформированных частей низкие, но их много. По нашим подсчетам численность войск противника составляет не менее полутора миллионов человек.
Командующие фронтами обменялись взглядами.
– В полевом сражении мы легко разгромим эту орду, но немцы сидят в обороне. Их кайзер заявил, что русский сапог никогда не ступит на священную землю Германии. (Командующие заулыбались.) Сказано опрометчиво, но следует признать, что опровергнуть эти слова нелегко. Германская армия занимает выгодную позицию на левом берегу Одера. Ширина его составляет от двухсот до двухсот пятидесяти метров, она возрастает в период весенних и осенних паводков. Сейчас как раз наблюдается такой. Для сохранения пойменных лугов от паводков, берега Одера обвалованы, тем самым представляя защиту не только от вод, но и от наступающей армии, особенно, если приложить к ним руки саперов. По данным разведки немцы этим усиленно занимаются. Нашим войскам предстоит преодолеть водную преграду, затем штурмовать укрепления на левом берегу, что чревато большими потерями. Немцы стянули к Одеру не только пехоту, но и всю артиллерию, которую сумели найти. Разоружены даже крепости. Таковы исходные данные операции.
Брусилов налил в стакан воды, отпил, затем взял указку и подошел к стене, где висела завешанная белым холстом карта. По его знаку подскочивший адъютант убрал холст.
– Предлагается форсировать Одер здесь, здесь и здесь, – Брусилов ткнул в карту указкой. – Все три фронта начнут наступление одновременно. Форсировав реку, они захватят плацдармы, с которых и пойдут в наступление. Это не даст противнику возможности ликвидировать прорыв обороны в одном месте переброской частей с других участков.
– А как насчет потерь? – спросил командующий Северным фронтом Рагоза. – Предположим, что мы соберем все, что плавает: лодки, баржи, плоты. Но пока достигнем противоположного берега, немцы разобьют большинство переправочных средств артиллерией. Мы лишимся их разом. К тому же двести пятьдесят метров – кинжальная дистанция для пулеметов. Завалим Одер трупами, если вообще сумеем его преодолеть.
– Правильный вопрос, Александр Францевич! – кивнул Верховный главнокомандующий. – Что скажете, Алексей Алексеевич?
– Мы не будем форсировать Одер на плотах, – ответил Брусилов. – Наведем наплавные мосты под прикрытием артиллерийского огня.
– И сколько времени вы собираетесь стрелять по противнику? – усмехнулся Рагоза. – Сутки, двое? Германцы подтянут артиллерию и разнесут ваши мосты
