— Я не могу так сказать. — Я покачала головой, пересилив себя, подошла ближе. — У Кристиана метка духа. Мы не знаем, как от нее избавиться. Пойдем со мной, поможем ему вместе.
— Если он до сих пор не здесь, со мной, значит, справится сам. Кристиан молодец, он всегда был хорошим мальчиком. — Свет его нечеловеческих глаз немного померк, но стоило ему моргнуть, как все вернулось. — Лорна Веласкес. Не только этот дом и этот сад придуманы мной. Это тело, — он развел руки, — тоже лишь иллюзия. Скоро оно исчезнет, и это место исчезнет вместе с ним. Я ждал слишком долго, я устал. Скажи брату, что меня больше нет и ему не нужно себя в этом винить. А еще скажи ему, что я…
— Скажу, — пообещала я, когда пауза слишком затянулась. — Но я уверена, что для Кристиана ты всегда был и всегда будешь.
Саймон улыбнулся:
— Тогда лети, Лорна.
Я закрыла глаза, и тело стало легким-легким. Меня закрутило в водовороте, и только пуговица продолжала ощущаться в кулаке, до боли впиваясь в кожу.
Когда все было кончено, я сглотнула слезы и прошептала, не открывая глаз:
— Прости, Кристиан. Прости меня…
Пуговица лежала на столе, и Джиро один из всех безо всякого уважения тыкал в нее вилкой.
— И это точно поможет? — в который раз спросил он. Бера шикнула на него, не выпуская из рук моей ладони, как будто я собиралась убегать.
— Саймон так сказал.
Успокоившись, я смогла рассказать все, что видела и узнала.
Чтобы не попасть в руки к «избранным», Саймон, будучи призывающим, ушел в мир духов так глубоко, как смог. Его тело досталось врагам, и они забрали его в Мэлвилл в надежде вернуть Саймона, ведь фактически он еще оставался жив. Но все напрасно, и про него забыли. Саймон же сохранил самый главный секрет — предмет, который может закрыть открытую ими клетку духа, возможно, даже навсегда.
— Саймону удалось сделать из подарка брата магический артефакт, — пояснила я, хотя сама с трудом все понимала. — Никто в Мэлвилле, даже самые надежные из заклинателей, не знал, что он существует. Саймон ждал, когда кто-нибудь найдет его, чтобы рассказать об этом.
Я избегала смотреть в сторону Кристиана, справедливо полагая, что дала его брату умереть по-настоящему Я была там, я могла что-то сделать, но я просто оставила его одного.
— То есть нам надо вернуться в школу и подобраться к клетке? — спросил Кристиан. Его лицо и голос оставались спокойны, и я не знала, хорошо это или плохо.
Доктор Джин медленно, будто еще сомневаясь, кивнул:
— Получается, что да. Но не могу рисковать вашими жизнями, вы еще только ученики.
— Вы с ума сошли? — удивился Джиро. — Там наши друзья. Если Эрик как следует не спрятался, то дело дрянь. Дерется этот парень как девчонка.
— С ним Биргит, — напомнила Бера, но глаза у нее влажно блестели.
— В любом случае это не обсуждается, — сказала я. — Мы вернемся, я точно.
— И я, — поддакнул Джиро. — А ты, Бера?
— Ну конечно, — ответила она храбро. — Мы же напарники.
Я скосила взгляд на Кристиана, но он молча смотрел на пуговицу.
— Лучше всего не затягивать, — наконец сказал он. — Как только Лорна немного отдохнет, отправляемся на остров.
Он поднялся и ушел с кухни. Все посмотрели на меня, и я побежала за ним, едва не врезавшись в дверной косяк, все-таки мне правда было еще не очень хорошо.
Кристиан успел подняться на второй этаж, и я окликнула его возле двери комнаты:
— Кристиан! Подожди, пожалуйста.
Он остановился, и я тоже замерла на пару секунд, как будто испугавшись. Потом отмерла и подошла к нему.
— Тебе надо поспать, — сказал он совершенно спокойно, как будто ничего особенного не случилось. — Я очень надеюсь на твою помощь.
— Мне надо не поспать, а объясниться с тобой, — возразила я. — Я так виновата!
— В чем?
Казалось, он действительно был удивлен. Я часто заморгала.
— Издеваешься? Я обещала вернуть твоего брата, но не сделала этого. Разве ты не должен винить меня?
Кристиан долго молчал, слишком долго, чтобы я чувствовала себя уверенно.
— Скажи что-нибудь! — не выдержала я. — Хоть что-нибудь!
Кристиан сделал шаг и крепко обнял меня.
Он не был духом, и я не знала наверняка, что он чувствует, но мне было больно. Кристиан сжимал меня в объятиях, и я не сразу поняла, что он плачет.
Мы стояли в коридоре возле его комнаты, и я гладила его по спине, позволяя прятать лицо, которое он не хотел никому показывать. Я ничем не могла ему помочь, не могла утешить, потому что точно знала, что его боль невозможно вылечить словами или даже годами. Она пройдет тогда, когда он сам будет готов ее отпустить.
— Он просил передать, что любит тебя, — сказала я тихо.
— Он должен был сказать мне это сам, — сдавленно отозвался Кристиан. — Но я все равно счастлив.
Он отпустил меня, выпрямился и посмотрел мне в глаза твердым решительным взглядом.
— Он вел себя как мужчина и умер как герой, — сказал он. — Я рад, что он успел увидеть хоть кого-то перед тем, как…
Он не договорил, потому что я поцеловала его, не дав закончить фразу.
Мы ввалились в комнату с единственным занавешенным окном, но я и не смотрела по сторонам. Все, что меня интересовало, это Кристиан. Его объятия были по-особенному жаркими, а поцелуи отдавали солью и горечью. Я не могла его утешить, но могла дать ему то единственное, что у меня было, — себя.
За окном снова повалил снег вперемешку с дождем. Из старой рамы тянуло сквозняком, совсем как в Мэлвилле. Мы лежали с Кристианом на узкой кровати, он обнимал меня за талию, а я тесно прижималась к нему спиной. Спать было все равно уже поздно, поэтому мы просто наслаждались
