Девушка посмотрела на одну из Красок Зари, висевших перед ней. Витраж — переплетение истории и волшебства — мерцал в лучах вездесущего света. Свою жизнь и плен видела Пурити на этих древних чужеродных панелях. Круг Невоспетых вырос на истории, которая не принадлежала человечеству, и подчинил себе так нуждавшийся в том город, населенный теперь Третьими людьми. Это было сделано ради всех паломников, искавших Смерть, чтобы шестеренки мультиверсума продолжали вращаться, порождая жизни снова и снова. Яркие разноцветные витражи были священными и незаменимыми, а возможно, даже и волшебными; они служили символом всего того, что препятствовало свободе Пурити, что расписывало ее мир красками строгих устоев, долга и кровопролития. К черту правила, только одно помогло ей зайти так далеко: она сама не знала, что в итоге найдет.
Повинуясь все тем же безрассудным мотивам, что привели ее сюда, Пурити подняла с пола тяжелый молоток и, прошептав извинения, обращенные к своему отцу, занесла оружие над головой, намереваясь нанести удар, которому предстояло разбить на осколки целую эпоху.
Тея Филопатор возлежала на диване, наблюдая за тем, как солнца поднимаются над крышами домов, превращая канал в ленту голубого стекла. Купер и Марвин, наверное, уже покинули Покабогат и были на полпути к вечно пылающим башням, где обустроил свое логово «Отток», — культисты знали не меньше тайных проходов, чем Эшер. Проходов, которые вскоре понадобятся и самой Тее, стоит только Лалловё Тьюи узнать, что она отпустила Купера на волю.
Леди не лгала, когда говорила о сером человеке: она и в самом деле скорее бы вырвала себе глаза, чем предала его доверие. Была лишь одна проблема, которая регулярно портила ей жизнь, — всякий раз, когда Тея выдирала ненавистные гляделки, те отрастали снова..
«Изида, какая же все-таки ирония! — Она затрясла головой в беззвучном смехе, разбрасывая по плечам кудри, способные отравить даже титана. — Изида, ты оказалась всего лишь подделкой, а твой аватар, твоя одноразовая игрушка восстала из мертвых и будет пребывать до самого конца вечности».
Дверь, выбитая Эшером, с грохотом рухнула на пол. Тея же взяла с подноса конфетку, бросила ее в рот и с несокрушимым самообладанием встретила полный ярости взгляд серого великана. Она меланхолично жевала лакомство, наблюдая, как тот кипит, и давая ему время справиться с вошедшей в легенды гневливостью. Когда не уверена, что в точности стоит предпринять, просто играй на сильных сторонах мужчин, пока те не обратятся в их слабость.
— Здравствуй, Тея.
Его голос дрожал от злости, но не так сильно, как ожидала Клеопатра. К интонациям Эшера примешивалось что-то еще. Страх? Ей не нужен был Купер, чтобы понимать, чего боится серый человек.
— Милорд, — она была готова к любым неожиданностям, — мы теперь крушим все на своем пути или только двери?
— Зачем тебе понадобился Купер?
Леди подвигала челюстью.
— Могу задать тебе тот же вопрос. Но не стану. Я не занимаюсь ерундой, Эшер, и не похищала твоего приятеля. Он ушел отсюда по доброй воле под ручку с симпатичным и молоденьким Мертвым Парнем; если тебе нужны ответы, придется вытягивать их из «Оттока».
— Мне известно, что нападение спланировала Тьюи. Можешь не пытаться меня одурачить.
Тея поцокала языком.
— Лалловё не так много платит мне, чтобы ради нее опускаться до лжи. Во всяком случае, не перед тобой.
— Тогда за что она тебе заплатила? — Эшер швырнул монетку с ее изображением на диван.
— За то же, за что ты платишь своей розовой даме. За попытку найти что-то особенное в совершенно не особенном незнакомце. — Тея бросила в рот еще одну конфетку и покатала ее языком.
— И? — попался он на крючок.
— И я сказала ему о том, что увидела, и это было то, что, скорее всего, видел и ты со своим книжным червем. — Женщина проглотила лакомство. — Очень немногое.
Чуть погодя она добавила:
— Я солгала, конечно же. Рассказав этому глупышу, кем он может стать, я могла бы помешать ему исполнить свое предназначение.
Эшер недоверчиво всплеснул руками:
— И что же ты увидела, Тея?
Она прикрылась щитом легкой, проказливой улыбки.
— Сведения о клиентах конфиденциальны. Ты знаешь это не хуже прочих.
Эти слова заставили Эшера почувствовать себя неловко. Впрочем, сходные чувства испытывала сейчас и его собеседница.
— Значит, ты отдала его бандиту «Оттока», который чисто случайно проходил мимо? — Эшер решил зайти с другой стороны. — Скажи, ты сбрендила или тебя заставили?
— Эшер, — надула она губки, — а разве обе эти причины не могут быть верными одновременно?
— Ты и сама не понимаешь, верно? — Взгляд Эшера блуждал по жемчужным обоям, украшенным китайским орнаментом, пока великан раздумывал над тем, насколько громко в Клеопатре сейчас говорит пустое фанфаронство и насколько — фараон. — Бьюсь об заклад, ты даже не понимаешь, почему вообще ввязалась в эту игру. Тея, ты вновь стала заложницей обстоятельств, но на этот раз нет рядом мужчины, которого ты могла бы в этом обвинить.
Леди подавила вспыхнувшую в ее душе ярость. Она медленно прикрыла глаза, усмиряя свое тело мыслями о налившихся тяжестью веках. Все подвержены страсти, и она не была исключением.
— Зачем им Купер? — спросил Эшер.
— И вновь вопрос, который тебе стоило бы задать тому, кто знает ответ. — Тея развела руками и переместилась на кушетку возле окна. — А я обычная шлюха.
— Чья скромность столь же фальшива, как и она сама. Ты продала его каким-то подонкам, и тебе придется ответить мне почему. — Ему так хотелось, чтобы рядом оказалась Сесстри; она-то быстро бы разгадала эту женщину, словно простейший ребус, и из борделя можно было бы уже уйти.
— Я всегда устраиваю свою жизнь за счет влиятельных мужчин. Только так можно добиться карьерного роста. — Леди поставила тарелку со сластями на колени.
— «Отток» — никакие не мужчины, Тея! Они же просто
