— Нам бы не удалось достичь и половины нынешней численности или же так продвинуться в захвате территорий, если бы мы не пили ее жизнь, — шепотом признался Марвин. — Ее, Купер, ты попробуешь первой.
Вейч-сомелье извлек что-то из-под своего потрепанного балахона.
— Представляешь? На вкус она напоминает молоко. Только молоко, обжигающее, словно огонь. Жидкий свет. Сказать, что я ее обожаю, было бы преуменьшением.
В руках он держал нечто вроде плети — с длинной рукояти свисали переплетающиеся кожаные ремни, завершающиеся загнутыми лезвиями. Вейч с жадным нетерпением во взгляде посмотрел на сверкающее существо.
— Она — эср, — вслух высказал свою догадку Купер.
— Вы знакомы? — Сомелье резко повернул к нему голову, явно раздраженный тем, что его спектакль прервали.
Купер покачал головой.
— Она удивительна.
— Создание света и музыки, — пояснил Марвин, вставая между Купером и разозленным смотрителем гарема. — Более редких существ просто не бывает. Для того, кто испытывает голод до жизни, эсры вкуснее крови, вкуснее душ, вкуснее даже, чем икра винного карпа, — облизнул губы в неприкрытом предвкушении Мертвый Парень.
У Купера все похолодело внутри. Разумеется, беззащитному порождению старинных легенд не стоило ожидать от «Оттока» ничего хорошего.
— Вы же не собираетесь причинить страдания... ангелу, принадлежащему к почти вымершему виду? — Чувство самосохранения прямо-таки ощутимой волной покинуло его тело. Что они собираются сделать с ним?
— Страдания? — Гестора определенно забавлял гуманизм Купера. — Какое жалкое слово для того, что мы делаем. Но нет, мы ничего такого не сделаем.
— Небесные владыки нашли ее много лет назад, — пояснил Марвин, пока в комнату набивались все новые и новые Мертвые Парни. — Она окукливалась в одной из башен, наполовину обернувшись в кокон из собственной слизи. Она питает наши силы, Купер, дает нам куда больше, нежели все остальные, и делает нас теми, кем мы являемся. Мертвыми Парнями. Погребальными Девками. В ней таится причина роста нашей численности и того, как нам удалось захватить такую территорию. А скоро мы завладеем вообще всем. В благодарность за это Гестор станет одним из небесных владык, ты присоединишься к нам, — глаза Марвина сверкали огнем амбиций, — а я возглавлю стаю.
Создание света подняло одноглазую голову и попыталось заговорить, но закашлялось, отхаркивая сверкающую кровь.
— Чара... — едва выдавило оно, глядя на Купера.
Тот развернулся к остальным, гнев застлал ему глаза красной пеленой. Он ткнул пальцем в грудь Марвина:
— Какого рожна? Это твой преступник? Ты не культист, а просто старый дохлый педераст, истязающий беззащитных существ! А чем занимаешься в перерывах? Долбишь в задницу единорогов?
Прежде чем Марвин успел что-то ответить, Гестор отвесил Куперу звонкую оплеуху. Несмотря на звезды, вспыхнувшие перед глазами, тот все же устоял на ногах.
— Я больше не боюсь тебя, Гестор, — солгал он. — Можешь сколько угодно трясти своим гребнем и летать на каких тебе вздумается метлах, но не жди, что я буду повиноваться тебе, и держи свои лапищи подальше от меня.
Гестор расхохотался прямо ему в лицо. Стоявшие за его спиной парни схватились от смеха за животы, демонстрируя невысказанный факт: у Гестора было полным-полно «лапищ», и самое главное, все они с нетерпением ждали возможности проявить свой подлый нрав. Купер понял, что ответ на его вспышку не заставит себя ждать.
«Дерьмо».
Вдруг эср закашлялась.
— Мама... — умоляюще прохрипело несчастное создание, прежде чем снова отключиться.
И тут до Купера наконец дошло, что его больше не сковывают земные правила. Он воззвал к страху, все еще бурлившему внутри него, покатал его в своем сознании, словно камушек на кончике языка, и направил на измученную эср. Он визуализировал связной луч, вырывающийся из его лба и бьющий прямо в единственный глаз существа.
«ЯЯЯХочуХочуХочуПомочьПомочьТебеТебеТебе».
Она вздрогнула, лишь отчасти придя в сознание, но распознав его вторжение в свои мысли.
«Алло?» — снова попытался он, и эср опять вздрогнула, но так и не ответила.
— Мы хотели оказать тебе честь, Купер, — осторожно произнес Марвин.
Гестор нетерпеливо скрестил руки на груди, наблюдая за тем, как в комнату набиваются все новые и новые Мертвые Парни. Все взгляды были обращены к Куперу, когда Вейч протянул ему свое оружие.
— Я... вам не следует. У меня и без того целые тонны этой вашей чести.
— Эта — особенная, — сплюнул Гестор.
— И что же это за честь? — поинтересовался Купер, хотя, разумеется, прекрасно все понимал, — вариантов было не особенно много, но он обязан был спросить. В глубине души он все еще надеялся, что Мертвые Парни не могут быть настолько отъявленными мерзавцами. Он давал им последний шанс.
Марвин кивнул на эср:
— Пролив ее кровь, ты докажешь, что стал одним из нас. Она безумна, Купер, и даже не помнит собственного имени.
— Внешняя привлекательность, быстрота и освобождение от цепей круга жизней — вот что дарит нам эср, — произнес Гестор. — Глупцы снаружи пытаются убедить, что Смерть — дар, который следует еще и заслужить. Мы отвергаем этот догмат, заявляем, что существование принадлежит нам по праву рождения, и своими ритуалами посвящения повергаем во прах их фальшивые иконы, то, что они считают чистотой, а теперь еще и одного из основателей их города. Пролей ее кровь — и никогда больше не будешь одинок. Раздели с нами общую судьбу, Купер.
— Но я не хочу.
— Не находишь, что для этого уже несколько поздно? — спросил Гестор, поглаживая пальцами острые шипы плети. — Возьми «хвост лича».
— Ударь ее, — ободряюще кивнул Марвин.
Купер сохранял самообладание. Он не побелел от страха, не отшатнулся,
