Машина пробуждения

Затем он спихнул труп Марвина с крыши и вдогонку ему прокричал:

— Сегодня ты полетишь с Мертвыми Парнями!

Потом он повернулся к Эшеру и Сесстри, стоявшим, сжи­мая друг дружку в объятиях, и ошеломленно наблюдавшим за Купером. Еще три дня назад он был бы напуган, но последние часы изменили его — часть его души стала сильней, а другая часть была замещена пониманием смерти, магии и тайных зна­ний. Он не был тем человеком, что недавно проснулся в желтой траве. Уже нет.

— Я готов быть спасенным, — заявил Купер, поворачиваясь изуродованной спиной к остальным и направляясь тяжелой походкой к лестничному колодцу в центре крыши. — Если, конечно, на эту ночь мы поубивали достаточно негодяев.

Глава десятая

Я мать львов и чудищ, монархов и лжецов — не буду ниче­го скрывать и честно признаюсь, что люблю всех их в равной степени. Но, княгиня, ты кое-что должна запомнить: рождение суть дар — вне зависимости от того, кто родился. Поэзия обо­шла меня стороной; я не склонна ни к пению, ни к более изящ­ным искусствам. Все, что у меня есть, — моя зубастая улыбка и плодовитое чрево. И этого мне всегда хватало.

Элеанор Аквитанская. Путь назад с Прама Рамеем

Дорд-сенатор Мнер Братислава Умер в уборной со спущен­ными штанами, одновременно пытаясь справить нужду и выжить. Возможно, он знал своего Убийцу или, во всяком случае, не совсем был захвачен врасплох, учитывая, что ему хватило времени, чтобы задействовать всеобщую тревогу. Ис­тинная Смерть не оставляет тел, только эфемерный отпечаток, так что, если бы лорд-сенатор не успел взбудоражить весь Купол, вполне возможно, что поиски места его Смерти заняли бы немало дней — огромное строение накрывало площадь боль­шую, чем многие мегаполисы, а в дела членов Круга Невоспе­тых предпочитали не лезть. Лорды частенько пропадали на целые недели, прикрываясь улаживанием дел, хотя, как прави­ло, в этом случае они просто отправлялись гулять по шлюхам, просаживать деньги в азартные игры или же кувыркались с любовниками в пьяном угаре.

Мальва Лейбович, знавшая многие их тайны и намеревав­шаяся разгадать оставшиеся, стояла посреди библиотеки лор­да-сенатора, уперев руки в бока и яростно сверкая глазами. Серые как сталь волосы были забраны в некое подобие плюма­жа полководца, придавая Мальве властности, которую мало кто из придворных дам осмелился бы оспорить. Одеяние из полуночно-черного кашемира с золотой и белой искрой туго обтягивало ее плечи, но обладало широкими рукавами, а также высоким свободным воротником, — глядя на Мальву, нетрудно было понять, как ей удалось завоевать уважение Круга. В пра­вящем совете заседали лишь три женщины на все двадцать три рода, и Мальва пользовалась легендарным статусом. Она бы­ла одной из немногих, осмелившихся бросить вызов самому Ффлэну, когда тот решил их заточить; она переспорила «Гилдворкс Юнайтед», когда те попытались установить третичный водный налог, и стала единственной, кому удалось остановить Мнера Братиславу после второй волны Смертей, когда Круг готовился к гражданской войне, а лорд-сенатор жаждал крови. А теперь, после того как этот невыносимый ублюдок Умер, именно ей предстояло разгребать оставшееся после него дерь­мо — как в переносном, так и в прямом смысле.

«Мертвые боги, — возмущенно подумала леди Лейбович, — ну неужели так трудно было сделать, чтобы фекалии исчезали вместе с телом?»

Библиотеку от сортира отделяли две гардеробные и обши­тый кедровыми панелями кабинет, но нестерпимая вонь про­никала и сюда. Она сделала себе пометку не есть никакой тя­желой пищи, если хоть на минутку заподозрит, что Круг за­думал замочить в сортире и ее. Право слово, на свете существовали вещи и похуже Смерти.

Мальва ненавидела этого человека и втайне подумывала пустить против него в ход Оружие, несмотря на хрупкое пере­мирие, заключенное Кругом, но это уже был перебор. Убийство Мнера могло все испортить, сорвав все те закулисные перего­воры и подкупы, которыми она занималась большую часть последнего года. То, что спустя несколько эпох представители Круга стали использовать Оружие друг против друга, само по себе было скверно — причем настолько скверно, что ей и осталь­ным едва удалось убедить подпихнуть людям ложь: дескать, Круг лишь недавно обнаружил Оружие и был настолько от­равлен его мощью, что устроил сам себе целых две кровавых Убийственных оргии.

Окаменелое божье дерьмо, ну и дела! Так уж вышло, что из ее матки вылезали одни только имбецилы, а потому Мальва старалась сохранить свое наследие политическими путями. Она полагала, что в этом не так уж сильно отличается от коллег мужского пола, хотя и старалась выносить как можно больше детей, — наверняка, если наплодить сотню идиотов, хоть один из них окажется небезнадежен. Хуже всего были эти две без­мозглых курицы, которых она называла своими дочерьми. Глядя на Нонетту и Ниллиам, мать с трудом давила в себе мысль, что обеих следовало бы бросить в канал в тот же час, как близнецы покинули ее чрево.

Пурити Клу, сконфуженно сжавшаяся в кожаном кресле с высокой спинкой, была куда менее скверной дочерью. Барон, конечно же, воспитал ее не лучшим образом, а вот Мальва бы вырастила из нее гениального политика, не позволив увлечься всеми этими гулянками.

Мальва посасывала длинную изящную костяную трубку, пуская колечки дыма и размышляя над тем, какие теперь у нее могут быть варианты. Внезапно она поняла, что не отказалась бы, чтобы Убийца все же заседал в Круге, хотя появление по­добного мятежного лорда или леди и грозило нарушить пере­мирие, погрузив Круг в пучину уже третьей волны самоуни­чтожения. Она повидала немало благородных семей, старатель­но очищавших собственные ряды от неугодных и бунтарей, и все они в результате ослабли почти до полного исчезновения. Слишком много новых лиц заняло свои места в Круге — юные наследники, не способные нести груз возложенной на них от­ветственности. А вот старых друзей, на которых можно было бы положиться, почти не осталось. Ее племя повидало за по­следние несколько лет больше перемен, чем за все бесчислен­ные тысячелетия, предшествовавшие моменту, как Ффлэн за­гнал их в Купол.

Но уж лучше мятежный член Круга, чем его возможная альтернатива, — если кто-то еще, кроме Круга Невоспетых и Ффлэна, заполучил Оружие, то все они заранее обречены. Величайшее наследие, оставленное эсрами, было способно уничтожить весь город, воздвигнутый Первыми людьми в не­запамятные времена. Ффлэн того вполне заслуживал — за