Подходя к скале, Люси услышала слабый плеск, пошла на звук и вскоре увидела, что по скале слева от входа в пещеру стекает струйка воды, падая в небольшую каменную чашу, откуда водопадом уносилась в пропасть. Люси зачерпнула живительной влаги и принялась жадно пить, не думая о том, что у нее грязные руки, а вода не слишком чистая. Однако последнего можно было не опасаться — родниковая вода оказалась даже вкусной. Хотя, возможно, от жажды Люси это просто чудилось.
Пока Люси пила, она все время ощущала на себе пристальный взгляд Нацу. И чего он так пялится? Ни разу не видел, как люди пьют? А, ну да. Не видел.
Вдоволь напившись, Люси смогла говорить почти без хрипа.
— Уже поздно, вы… ты, наверное, хочешь спать. Полагаю, историю можно продолжить завтра.
— Эй, на самом интересном месте же! — возмутился Нацу.
— Но мне очень тяжело продолжать говорить…
Нацу грозно надвинулся на нее, и Люси использовала последний аргумент:
— Если ты убьешь меня сейчас, то никогда не узнаешь конец.
На ужасно длинную тяжелую для Люси минуту Нацу задумался, затем кивнул.
— Верно… И точно спать пора.
Он широко зевнул и направился ко входу в пещеру.
Провожая его взглядом, Люси вспомнила сказку о жестоком короле, который убивал каждую свою жену после первой брачной ночи. Одна умная женщина каждый вечер начинала рассказывать ему сказку, и утром всегда замолкала на самом интересном месте. И так продержалась тысячу и одну ночь, пока король не влюбился в прекрасную сказочницу, так сильно, что ей уже не нужно было хитрить.
Что ж, Люси знала много историй, а когда они закончатся, она придумает новые. Была какая-то злая ирония в том, что ее мечта стать популярным сочинителем воплотилась таким образом. Теперь у нее есть один преданный слушатель…
Склонившись над чашей с водой, Люси сполоснула лицо. Она была вымотана до предела, мысли путались, тело казалось ватным. Люси с трудом доплелась до входа в пещеру. При слабом свете заходящего солнца она рассмотрела в глубине прикрытую шкурой кипу то ли соломы, то ли пожухлой травы, на которой развалился похрапывающий Нацу. Воняло внутри пещеры прескверно: смесь запаха пота, звериных шкур, тухлятины и еще непонятно чего. Но Люси уже было не до чистоплотности. Она без сил опустилась прямо на голые камни и, свернувшись калачиком, спрятала лицо в коленях. Напряжение сегодняшнего дня прорвалось наружу слезами. Люси бы с удовольствием зарыдала в голос, но лишь тихонько всхлипывала да судорожно втягивала воздух, боясь разбудить Нацу. Спросонья даже человек будет злиться, а уж дракон…
Люси думала, что не сможет уснуть. Но, когда она выплакалась, ей стало немного легче, и вскоре ее окутала убаюкивающая тьма беспамятства.
========== Глава 2 ==========
Просыпалась Люси тяжело, как после вечеринки в честь своего семнадцатого дня рождения, когда она в первый и последний раз перебрала с вином. Она совершенно не чувствовала себя отдохнувшей, тело налилось свинцом, голова гудела, словно внутри звонили в большущий колокол. А когда Люси села, оказалось, что из-за сна на холодном полу затекли все мышцы, да еще и от впивавшихся в тело мелких камушков остались синяки.
В пещеру прорывались золотистые лучи, в которых кружились пылинки. Похоже, солнце уже давно взошло.
Прищурившись, Люси осмотрелась. При свете пещера выглядела еще хуже, чем ночью. В углу высилась груда сухой травы, прикрытая потертой шкурой. Везде были разбросаны обглоданные кости. Пещера больше походила на логово какого-нибудь медведя, чем на жилище разумного существа, заставляя задуматься, насколько драконы близки к животным. Вроде бы Нацу говорил, как человек да и вел себя похоже. Но сколько в нем от зверя?
Самого Нацу в логове, кстати, не наблюдалось. Поднявшись на ноги (что удалось ей далеко не с первой попытки), Люси выбралась наружу. Простиравшаяся перед пещерой большая каменная площадка тоже оказалось пуста.
Нацу, видимо, улетел. Это значило…
«Я могу сбежать!»
Люси охватила лихорадочная радость, больше похожая на истерику. Забыв про усталость и головную боль, она быстро обошла площадку. Но ее ждало разочарование: каменные склоны отвесно обрывались в пропасть. Выбраться из логова дракона можно было только на крыльях.
Застонав, Люси упала без сил. Жажда действовать сменилась тупой апатией.
По здравым размышлениям Люси поняла, что ей ни в коем случае нельзя убегать. Ведь тогда взбешенный Нацу накажет всю деревню. Нужно оставаться в логове и терпеть. В конце концов, Люси хотя бы могла не опасаться, что ее убьют. Хотя кто знает, возможно, ее ждет что-то похуже?
Но, если что, у нее всегда есть возможность сброситься головой в пропасть. Встав, Люси сделала пару шагов к обрыву и заглянула вниз. От высоты кружилась голова. Над площадкой гулял ледяной ветер, будто подталкивая Люси в спину. Может действительно прыгнуть?
Подняв голову, Люси окинула взглядом простирающиеся со всех сторон горные пики. На некоторых вершинах в лучах солнца блестел белый снег, в нестерпимо-ярком голубом небе парила птица… Нет, не птица, это летел дракон.
Люси отшатнулась от пропасти, вдруг ужаснувшись тому, что собиралась сделать.
Покончить с собой — как малодушно! Как жалко… Нет уж, она продолжит жить и бороться. В конце концов, пока ничего ужасного с ней не произошло. Нельзя раскисать!
Тем временем Нацу подлетел к площадке и уронил из когтей тушу здорового оленя. Люси удивилась: она, как и все люди, была уверена, что драконы питаются только данью, а оказалось, они еще и охотятся.
Нацу опустился на площадку, перевоплощаясь прямо в воздухе. Следовало признать: была какая-то жутковатая красота в том, как алое тело дракона растворялось в багряно-оранжевых всполохах пламени, меняя форму и размеры. Люси невольно задумалось, как это вообще происходит, куда девается вся масса огромной туши дракона? Напряженные размышления отозвались болью в висках, и Люси решила, что обдумает эту странность как-нибудь попозже. Да и вообще, какая разница?
— Ну и горазда ты дрыхнуть, — без намека на галантность заявил ей Нацу, затем широким жестом руки обвел тушу оленя. — Давай жрать, ты же, небось, голодная.
Подавая пример, он уселся возле оленя и легко отломил у туши ногу, точно та была из засохшего дерева. Силища у него была немереная.
Оторванную ногу Нацу щедро протянул Люси, себе выдрал другую. Люси начало мутить уже от хруста костей и хлюпанья, а когда Нацу стал зубами выгрызаться в кровоточащее мясо, тошнота подкатила к горлу.
— Чего не ешь? — Нацу говорил с набитым ртом, так что Люси скорее догадалась о смысле его вопроса, чем разобрала слова.
Проглотив комок в горле, Люси объяснила:
— Люди не едят сырое мясо.
Нацу уставился на нее, округлив
