Запрыгнув на пол чердака, он прошлепал босыми ногами к Люси и обнюхал зрительную трубу у нее в руках.
Люси уже надоело одиночество, и она была не против компании Нацу. К тому же, его присутствие помогало отогнать воспоминания, которые бродили по чердаку, словно смутные тени, но с его появлением исчезли, как с восходом солнца.
— Я смотрю на звезды.
Приложив ко лбу руку козырьком, Нацу выглянул в окно.
— Так отсюда же плохо видно.
— Нужно глядеть не в окно, а вот в эту трубу. Она увеличивает то, что видишь.
Наведя широкий конец трубы точно на луну, Люси прижалась к другому глазом. Покрутила колесико на корпусе, чтобы сделать максимальное увеличение, и поманила к себе Нацу. Он неуверенно склонился к окуляру и тут же изумленно охнул.
— Какая огромная!
Он отвернулся от трубы, посмотрел в окно, потом снова в трубу.
— Ого-го! Луна через эту штуку кажется большущей! И на сыр похожа.
Люси ласково улыбнулась: кто о чем, а Нацу — о еде.
— О, вон те пятна складываются в фигурку зайца, — вдруг заявил он так, будто сделал великое открытие.
— Ты не первый это заметил. У нас есть легенда о том, что когда Солнце и Луна только были созданы, они сияли одинаково ярко. И один из богов, чтобы умерить свет Луны, поселил там зайца, который своими пятнами затеняет ее поверхность.
— У тебя прямо на все случаи жизни истории есть, — Нацу рассмеялся. — Но зайца немного жаль.
— Почему? — не поняла Люси.
— Ему же там скучно одному сидеть.
Нацу всегда воспринимал легенды, привычные для Люси, с какой-то новой, необычной точки зрения. Все-таки в этом все драконы были похожи на детей, с их незамутненным предрассудками сознанием.
— Думаю, боги заходят к зайцу в гости, так что он не грустит.
— Ну, тогда хорошо.
— Смотри, сегодня еще отлично видно Млечный путь…
Люси переместила трубу.
— Чего? — не понял Нацу. — Молоко? В небе есть молоко?
— Так называется вон та полоска из звезд, похожая на сияющую реку.
— Любите вы, люди, всякие странные названия изобретать. — Нацу опять припал к окуляру трубы. — Зачем все обязательно как-то называть? Это просто красивые звезды в небе. А в твою трубу они выглядят еще красивее! Здорово!
— Про млечный путь у нас тоже есть легенда. На самом деле он — река, разъединившая двух влюбленных, которые прогневили богов. Столетьями они видят лишь смутные силуэты друг друга на разных берегах реки…
Люси вздохнула — она любила эту грустную сказку о вечной любви.
Не разделив ее восторга, Нацу пренебрежительно фыркнул.
— Сидят и ноют. Перелететь реку, что, слабо?
— Они же не драконы, — с легкой обидой бросила Люси.
— Ну, дык, тот парень, который влюблен, мог бы и переплыть.
— В реке наверняка такая вода, что убьет, едва к ней прикоснешься, — упорствовала Люси, сама не понимая, почему.
— Все равно он — тряпка, раз просто тупо сидит на берегу сотни лет, пока его самка страдает! — Нацу развернулся так резко, что столкнулся нос к носу с Люси. — Если бы ты была на другом берегу, я бы обязательно перебрался, даже если бы не умел летать.
Нацу был так близко, что Люси ощутила на щеке его теплое дыхание, от которого вопреки всякой логике по коже побежали прохладные мурашки. С такого расстояния Люси могла рассмотреть каждую ресницу в глазах Нацу, изгиб его губ…
«Какой подходящий момент для поцелуя», — шепнула романтичная часть ее натуры, запоем читавшая любовные истории для юных девушек.
«Если бы только ты умела целоваться», — едко ответила ей скептическая часть.
В этот момент Нацу подался вперед. Люси замерла, ожидая, что он сам ее поцелует, но Нацу отклонился в сторону и… слегка куснул ее за мочку уха!
Вот они, те самые ощущения, описанные в романах. Удар молнии. Остановившееся сердце. Дыхание, замирающее в груди. Бабочки в животе.
И главное — безо всяких поцелуев.
Погрузившись в новые, незнакомые эмоции, Люси застыла на месте. В себя ее привела рука Нацу, которой он махал у нее перед глазами.
— Ты чего, Люси?
Она «отмерла» и спросила прерывающимся голосом:
— Зачем ты это сделал?
Нацу пожал плечами так, будто ничего и не произошло.
— Просто захотелось… Ну у тебя и выражение лица, бу-га-га.
Прикрыв рот, он захихикал, раздувая щеки.
Вот и как на такое реагировать?
Но у Люси все еще сильно билось сердце и сладко ныло где-то внутри. Удивительно, что она не уронила зрительную трубу.
— Сегодня чистое небо, так что можно еще хорошо рассмотреть некоторые созвездия. — Она заговорила с нарочитой небрежностью. — Например, Рака…
— В смысле? В небе есть рак? Его можно съесть? — Нацу растерялся.
— Нет, так называется созвездие, потому что оно похоже на рака.
Люси поднесла к его глазу трубу.
— Вот, видишь, если соединить эти точки, то кажется, что видно клешни и хвост.
С минуту Нацу старательно пыхтел, видимо, проводил мысленно линии.
— Точняк! На рака с клешнями похоже! Никогда бы не додумался до такого!
Они еще некоторое время рассматривали звезды, потом Люси решила, что пора спускаться вниз. Уже подойдя к люку в полу, Нацу вдруг обернулся и сказал:
— Насчет укуса… Я вспомнил, что ты говорила про значение поцелуя и все такое. Отец рассказывал, как выражать нежность к самке, вот я и решил попробовать. По-моему так гораздо приятнее, чем целоваться.
Отведя взгляд, он почесал нос.
— Но если тебе не понравилось — скажи. А то я просто подумал: ты меня по голове гладишь и мне хорошо, но я ничего не делаю, чтобы тебе было хорошо…
Очаровательные в своей безыскусной простоте рассуждения Нацу о том, как сделать друг другу приятно, заставили Люси побагроветь. Рука помимо ее воли метнулась к мочке уха, и ей почудилось, что она снова ощущает, как острые зубы слегка прикусывают нежную кожу и от них будто разбегаются маленькие молнии.
— Н-нет, мне было приятно… Только не делай так без предупреждения, ладно?
Нацу широко улыбнулся ей во все тридцать-три.
— Заметано!
Происшествие с Греем и распространяемые Борой сплетни не улучшили атмосферу в Магнолии. Люси каждый день с печалью отмечала, что отношение к драконам почти не меняется. Следовало радоваться, что глухое отчуждение хотя бы не переходит в открытую враждебность. Но мечты Люси сделать драконов частью человеческой жизни пока оставались лишь мечтами. У Венди, кроме группки старичков — друзей Макарова, пациентов не прибавлялось. Нацу еще раз сходил с Эрзой на охоту, но другого дела для него не находилось. Люси надеялась, что в будущем он смог бы помогать в кузнице: способность мгновенно создать пламя любой температуры там была бы бесценна,
