— Пусти! — крикнула я, пытаясь освободиться, но пальцы тётки вцепились в руку, как клещи.
— Куда ты собралась?
— Подальше отсюда! — Я глянула на неё в упор. — От этого места и от тебя. Ты сама не хочешь, чтобы я оставалась и чтобы твой муж заглядывался на меня! — Фарра злобно оскалилась, усиливая хватку. — Мне он без надобности, да и другие тоже. — Я бросила взгляд через плечо: мундиров в толпе пока не видно, но народу у нас немного, найдут. — Отпусти, говорю! Дай мне уехать… — Лицо тётушки чуть смягчилось, она понимала, что я права. В отношении дяди мы были союзницами. — Пожалуйста!
Её пальцы разжались, но слишком поздно. Жёсткие лапы, обтянутые рукавами мундира, приподняли меня, заставив невольно вскрикнуть, и потащили на улицу.
Шум празднества сменился криками паники: солдаты оттесняли жителей к обочинам и всматривались в лица, высоко поднимая фонари.
— Обыскать все дома: он где-то здесь!
Я узнала надменный голос давешнего офицера, который вышагивал с таким видом, будто владел тут каждой песчинкой.
Странно, снарядили такое войско ради поимки одного-единственного преступника, пусть даже шпиона. Нет, либо они ищут не Жиня, либо он больше чем простой наёмник.
Молодой тысячник смерил меня холодным взглядом с головы до ног и обернулся к Фазиму, который выглядывал у него из-за плеча.
— Это она?
— Да, я видел её с чужеземцем в Шалмане. — В свете качающегося фонаря ухмылка Фазима выглядела особенно гнусной. От ужаса у меня перехватило дыхание. — Она работает на него, там её называли Синеглазым Бандитом.
Солдат с фонарём прыснул со смеху.
— Вот эта вот девчонка — Синеглазый Бандит со стрельбища?
У меня наконец прорезался голос.
— Не слушайте Фазима, он идиот! — поспешно вставила я, ни на что, впрочем, не надеясь. Что стоит слово девчонки против слова мужчины?
Нагиб схватил меня за подбородок и придвинул фонарь вплотную к лицу, обдав палящим жаром.
— Красивые глаза! — воскликнул он. Притворяться дальше было бессмысленно. — Ну и где же твой чужеземный дружок?
— Если бы я знала, то не отвечала бы сейчас на дурацкие вопросы! — выплюнула я.
Удар по щеке был настолько сильным, что едва не свернул мне шею. Вспышка страшной боли отдалась во всём теле.
— Где он? — пробился сквозь звон в ушах голос тысячника.
Я не упала только потому, что солдат продолжал меня держать и ноги мои болтались в воздухе, тщетно ища опору.
Нагиб снова сжал мой подбородок.
— Говори! — В висок упёрлось дуло револьвера. — Говори, или я вышибу тебе мозги!
— Это было бы неразумно, — ответила я, едва ворочая челюстью, которая горела огнём, — так вы ничего не узнаете.
Щелчок взведённого курка громом отдался в черепе. Я знала этот звук не хуже собственного голоса, но впервые слышала над самым ухом.
— Так её не напугаешь, — встрял Фазим, — лучше через калеку.
Прихлынувший гнев мгновенно вытеснил страх, и я рванулась что было сил. От неожиданности солдат выпустил меня, и мои пальцы сомкнулись на горле мерзавца. Ему повезло, что меня успели оттащить.
Последовала новая пощёчина. Когда муть перед глазами немного рассеялась, я увидела Тамида на коленях в песке. Его кривая нога беспомощно торчала в сторону, а к затылку был приставлен ствол револьвера.
Теперь я ненавидела себя ещё больше, чем Фазима. Предупреждал же Тамид, что всё кончится плохо, просто мне не приходило в голову, что плохо придётся не мне одной.
— Итак, — произнёс офицер со своим аристократическим выговором, — ты скажешь нам, была ли в Шалмане с нашим гостем с Востока?
Я проглотила готовый вырваться резкий ответ: он не стоил жизни Тамида.
— Не с ним, — выдавила я сквозь зубы. — Мы были там вместе.
— И где же он сейчас?
— Не знаю.
Я думала, он меня снова ударит, но тысячник лишь слегка надул губы, словно учитель, разочарованный ответом ученика. Затем он повернулся к Тамиду, и сердце у меня замерло от ужаса.
— Что у тебя с ногой? — спросил он.
— Оставь его в покое! — выкрикнула я, но никто не обратил на меня внимания.
— Врождённый вывих, — спокойно ответил Тамид.
Пара дюжин солдат и сотня-другая обитателей Пыль-Тропы жадно ловили каждое слово. Ужас в их глазах смешивался с любопытством.
— Ну тогда… — Офицер зашёл ему за спину. — Думаю, такая нога особо и ни к чему.
Грохнул выстрел — пуля пробила Тамиду колено. Крик боли утонул в моём визге, и калека скорчился на песке. Возмущение толпы прорезал новый вопль — в руках бело-золотых билась мать Тамида.
— Ну что скажешь, Бандит? — злобно ощерился Нагиб, перекрикивая общий гвалт. — Где одна нога, там и другая… — Он прицелился Тамиду в здоровое колено.
— Нет! — завопила я.
— Тогда признавайся, и быстро! Где он?
— Не знаю! — всхлипнула я. — Правда, не знаю! Он был здесь, приходил, но ушёл.
— Когда? — Ко мне приблизилось надменное лицо с горящим от бешенства взглядом.
— На закате… пару часов назад.
— Куда ушёл?
— Я не знаю!
Рукоятка револьвера врезалась мне в лоб, кровь залила глаза. Свет качающихся фонарей расплывался алыми пятнами.
— Где он?
— Не знаю! — повторила я, не в силах ничего выдумать, кроме правды.
— Я выстрелю снова, — прошипел Нагиб, — и на сей раз уже не в ногу!
— Не сказал он куда! — выкрикнула я ему в лицо. — Зачем ему со мной делиться?
— В какую сторону побежал?
— Не знаю!
Горячий металл револьвера обжёг мне висок.
— Лгать грешно, и тебе это известно…
Мир вокруг с грохотом раскололся в огненной вспышке.
Звон в ушах… Ничего, кроме звона.
Тамид… Что с Тамидом?
Я лежала уткнувшись лицом в песок. Приподнялась на локтях, огляделась.
В той стороне, где на моей памяти всегда маячил силуэт закопчённых кирпичных стен, теперь вздымалось
