— Я тоже, но кто-то убил ее.
Разговор ничего не прояснил. В если учитывать свидетельства Руфь — под описание подходила только
одна высокая негритянка, но ее с мужчиной мог перепутать только совсем слепой.
— Таггерт, — обратился задумчивый Айзек. — Если уж признались, что детектив, может, сходите к этой Руфь. Поговорите?
— Схожу.
На следующее утро, выдавшееся пасмурным, поддевшись теплее, оба отправились к Снидерам. Их небольшая ферма располагалась неподалеку за городом, поэтому они решили пройтись пешком, как раз минуя то самое место, где нашли мисс Ламбер.
— Не знаю, как ученица, но я бы так ходить каждый день — замучился бы, — возмущался Айзек. — Все бы ничего, но низины и пригорки, да разросшиеся корни… Черт, — он не уследил и запнулся.
— А представьте, каково тащить в темноте тело?
— Если между нами, негр как раз для такой работы подошел бы. Им не привыкать.
— А знаете? — Таггерт повернулся к Айзеку. — Если Сесиль знала нечто, логично, что ее убили. Но почему тело сожгли в другом месте, а тут бросили на видном месте. Или из-за того, что кто-то встретился на пути. Или тело намеренно оставили на виду, чтобы его нашли.
— А я не понимаю: ладно убили, но зачем сжигать?
— Запугивали? Чтобы больше боялись? — предположил Лиам.
— И кто кого запугивает? Шлюх? Ничего себе женская ревность!
— Узнаем цель — появится догадка.
Когда подошли к ферме, им на встречу вышел бородатый, низкий мужчина, в заношенной, сальной одежде и воинственно встретил пришедших.
— Чего вам? Если газетчик — платите. Иначе убирайтесь.
— Я детектив, — Таггерт протянул удостоверение. — Можете посмотреть.
Человек обтер руку о штанину и взял бумагу. Хмуро оглядел детектива и выдал.
— Руфь все рассказала шерифу.
— Разве хуже, если мы будем искать его вдвоем? Ублюдок бегает по лесу и нападает на женщин. Я бы и вам посоветовал внимательнее приглядывать за дочерью, она ведь видела его.
На смуглом, заросшем лице мужчины проступила бледность волнения.
— Хорошо, я позову Руфь.
Уже скоро девочка сидела перед Таггертом и Айзеком и взволнованно смотрела на них. Ее родители сидели рядом за столом и сверлили гостей тяжелыми взглядами.
— Руфь, — обратился Лиам. — Думаю, за последние дни тебя много раз расспрашивали, уговаривали вспомнить любые мелочи. Но я попрошу рассказать только то, что помнишь точно. Если даже скажешь мало — не страшно.
Девочка покосилась, поджала губы и тихо ответила:
— Тогда мне нечего рассказать.
— Ну, как же так? — возмутилась ее мать — замученная женщина в застиранном платье, все еще надеявшаяся в благодарность за сведения, получить вознаграждение.
— Я не журналист, которому нужна сенсация, поэтому пусть скажет два слова. А если кроме спины ничего не видела, расскажи свои ощущения от случайной встречи. Ведь у женщин интуиция развита лучше.
— Я просто шла, — Руфь опустила голову и принялась теребить подол. — А потом услышала, как треснула ветка.
— Треснула?
— Да. Так громко.
— Громко? — удивился Таггерт.
— Да, — девочка кивнула. — Я испугалась, обернулась, но никого не увидела. Пошла дальше, и увидела высокого человека. Я завизжала от испуга, и он бросился бежать.
— А как ты его заметила?
— Он убегал. Я увидела синюю рубаху.
— А если бы он замер и стоял, не шелохнувшись, заметила бы среди стволов?
— Наверно, нет, — она повертела головой.
— Думаешь, он вел себя глупо? — Руфь округлила глаза и смешно нахмурила конопатый нос. — Для преступника, который совершил злодеяние и хотел остаться незамеченным? — уточнил Лиам.
— Да, — ее ответ был тихим, но детектив шумно выдохнул.
— Спасибо, Руфь, ты очень помогла.
— Чем? — удивилась она. — Я же нечего не сказала. Даже лица его не могу описать.
— Не важно, но теперь я убедился в подозрениях.
— Каких?
— Быть может, позже, когда его поймаем, расскажу. А пока ходи в школу осторожнее, и желательно не одна. Поняла?
Оставив на столе доллар, Таггерт встал из-за стола.
— И чем она вам помогла? — недоумевал Айзек. — Она же ничего интересного не сказала. Разве только что убийца — недоумок.
— Нет, Бернс, он отнюдь не недоумок. У него был четкий план, по которому он и действовал.
— Вы уверены?
— Абсолютно! Но вам скажу чуть позже, после того как наведаюсь к Рози. Пожертвуете ради спасения прекрасной дамы некоторую наличность?
ГЛАВА 7
Надежда, что Таггерт наконец-то разузнает что-то стоящее, будоражила. И от возбуждения Айзек не мог сомкнуть глаз. Но время шло, а Лиам все не возвращался.
«Хороша работенка — в борделе шлюх тискать!» — прошипел от недовольства томительным ожиданием. Успокаиваясь виски, расслабился, прилег и поймал себя на мысли, что скучает по Ханне и сейчас очень бы обрадовался встрече с ней. Вздохнул, перевернулся на другой бок и сгреб одеяло.
«Если бы не подозрения и не ее репутация, снял бы домик… — разозлился, что им снова мешают какие-то приличия. Она жила не больше чем в миле, но старая карга Грапл охраняла Ханну не хуже Цербера. — Снимет Холл подозрения, уедем…»
После недавней близости, когда она пылко отзывалась на каждое прикосновение, Айзек убедился, что Ханна, хоть и негодует, любит его. Однако перемены в ней бросались в глаза.
Размышляя, как за короткое время Ханна стала роскошной женщиной, притягивающей взгляды, соблазнительной, задумался, как проходили ее первые дни после приезда в Байборо. Мысль, что Саймон прикасался к ней — доводила до бешенства. Айзеку, как никогда, хотелось верить в ее верность. Его метало от любви до ненависти, и чтобы сохранить самообладание, попытался отвлечься. Но, как ни пытался, мысли рано или поздно, возвращались к ней.
Вспомнил и о Моррисе.
«Каков негодяй! Наведывался в тюрьму и, поди, предлагал низости… — достал из небольшой шкатулки найденную запонку с гравировкой инициалов преподобного. — И умудрилась же за короткое время столько наворотить!»
От ревности в груди забурлила злость, и, снова перевернувшись, решил подумать о делах.
Носясь с Таггертом, месть Марвелам отошла на второй план, но отказываться от плана Айзек не собирался. Эбигейл писала, что в Блумсберге только и судачат о Лидии. Марвелы хоть и пытаются держать лицо, объясняя отсутствие дочери поездкой к родственникам, однако слухи ползут. Даже если станет известно, что Лидия стала миссис Уилсон — ее репутация подмочена, что для заносчивой Маргарет — слишком чувствительно.
Айзек так и заснул, сжимая находку в ладони. А когда проснулся от шорохов, спросонья достал руку из-под головы и поморщился. Ненавистная запонка впилась головками в ладонь — и теперь ладонь болела.
— Злитесь, что задержался? — по-своему понял его гримасу бодрый и нагло довольный жизнью Лиам.
— Да что вы привязались?! Рука болит! — убедившись, что не потерял ее, Гриндл с облегчением выдохнул.
— Что это у вас? — склонился любопытный гость. — О, а я и позабыл совсем!
Таггерт лучился довольством и, потерев в предвкушении руки, прищурился:
— А не кажется ли вам, Бернс, что Морриса надо бы допросить?
— Какая гениальная мысль, — с издевкой пробурчал полусонный Айзек. — Не подумали, что он будет отпираться? Или скажет, что случайно обронил где-то. А на нас за посягательство
