— А что, после гибели первой супруги в обществе не началась паника? — уточнила Адель, пока ее сестра не углубилась в дебри очередной истории.
— Конечно, у некоторых возникли вопросы, но в целом паники не было. Однако со вторым союзом все было уже не так гладко с самого начала. Интересный факт о девице ла Аризо: к моменту заключения брака она девицей уже не являлась.
— И что? — фыркнула Адель. — Кого сейчас этим удивишь?
— Да никого, — с напускным равнодушием поддержала ее сестра, — но одно дело, когда такие подробности остаются в кругу семьи, и совсем другое — когда становятся достоянием общественности, и в связи с этим вот-вот должен разразиться скандал.
— И Стефан на ней женился? — удивилась Адель.
— Ее тоже выбрал для него отец, но, говорят, Стефан не протестовал. Он вообще был на редкость послушным сыном, хотя его характер в юности сладким никто бы не назвал!
— Понятно, — Адель снова задумалась.
— М-м-м, скажи, — обратилась Александрин к старшей сестре, — а ты еще не…
Та недоуменно посмотрела на нее:
— Что я?
Александрин покраснела. Адель понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, чем вызвано смущение.
— О! Нет, я еще девица, — усмехнулась она и подбодрила: — Ты лучше не интимные подробности моей жизни выспрашивай, а рассказывай дальше!
— Дальше… дальше был год тихой семейной жизни. Потом Стефан на неделю уехал из страны по делам, а возвратился точно к похоронам супруги. Вроде как она обо что-то поранилась, но не придала этому значения. Даже когда почувствовала себя нехорошо, не позволила вызвать лекаря. Когда же он прибыл, оказалось слишком поздно. Арин подхватила какую-то инфекцию, организм не смог с ней справиться. Самое печальное в этой истории то, что она была беременна.
— Да, печально, — согласилась Адель. — Полагаю, тут и заговорили открыто о проклятье?
— Ты права. Однако год спустя Стефан смог найти еще одну невесту. Его третьей женой стала старая дева из Пирре. Как и в предыдущих случаях брак не продлился больше года. Последняя госпожа ла Сови страдала сильнейшей аллергией на цветочную пыльцу, и однажды во время конной прогулки она по неосторожности заехала на поляну с первоцветами. В общем, в поместье лошадь вернулась без наездницы.
Александрин замолчала, но и Адель не спешила ничего говорить.
— Как тебе истории?
— Да, выглядят они странно, — призналась Адель, — но если следователи и маги ничего не обнаружили, ничего и нет. Куда больше меня озадачил последний выбор ла Сови. Две молодые девушки, и вдруг — старая дева. Неужели никого лучше не нашлось?
Александрин развела руками:
— Возможно, дело в том, что тут Стефан выбирал сам.
— Папенька устранился ради разнообразия? — пошутила Адель.
— Можно и так сказать. Он умер, почти сразу после гибели второй жены Стефана.
Адель кивнула.
— Ну, а что еще ты можешь поведать мне о ла Сови?
— Ему тридцать один, — принялась перечислять Александрин, — работает хирургом в госпитале имени Жермена да Пети…
— Хирургом?!
— Адель! Я тебя умоляю! — девушка возвела взгляд к потолку. — Он не с зарплаты лекаря собирается оплачивать мой дебют и папенькино содержание! Его отец создал огромную банковскую империю, которую и завещал сыну.
— Он настолько разносторонне одарен, что способен управлять этой империей, а между делом оперировать людей! — деланно восхитилась Адель.
— Адель! — простонала Александрин. — Стефан ла Сови действительно одарен.
Он гениальный хирург! Что касается управления семейным делом — он просто нанял толкового и порядочного человека, на которого спихнул эту обязанность.
— Воспитанная девушка должна говорить: возложил обязанность, — Адель не желала менять тон беседы на серьезный.
— Воспитанная девушка не должна слушать сплетни! — парировала Александрин.
— Воспитанная девушка не должна их собирать и рассказывать, — Адель меткой фразой остановила пикировку. — Что-нибудь еще скажешь?
— Не считая недвижимости в провинциях, он владеет фамильным особняком в Розеле, и, конечно, есть родовое имение в пригороде, но живет ла Сови на квартире в квартале Исполинов.
— Предлагаешь сходить к нему в гости? — в глазах Адель заплясали смешинки.
Александрин фыркнула и попыталась вспомнить что-нибудь более полезное о будущем муже сестры:
— Говорят, с годами он стал менее вспыльчив, так что тебе повезло! Еще ходят слухи, будто у него на любой счет есть собственное мнение, но это, на мой взгляд, весьма сомнительно.
— Почему?
— Его считают умным, а это значит, что он не может не разделять здравые взгляды на некоторые вопросы.
— Логично, — согласилась Адель, пытаясь мысленно сравнить образ, который сложился у нее с тем, что рисовала Александрин. Получалось откровенно плохо. От раздумий отвлек смех сестры.
— Что-то еще? — спросила Адель.
— Кумушки шепчутся о том, что он очень темпераментный… если ты понимаешь, о чем я!
Адель кивнула, отметив для себя готовность сестры к жизни реальном мире, несмотря на годы, проведенные в пансионате. В то время как сама она…
— Понимаю, — спохватилась Адель, испугавшись, что дальнейшее промедление с ответом подтолкнет сестру к более откровенным уточнениям. — И что с того? Это не интересно. От меня ла Сови нужен только наследник. Потом каждый из нас пойдет своей дорогой.
— Я понимаю! — Александрин махнула рукой. — Шутка вот в чем: ни одна из светских дам не может похвастаться романом с этим господином.
Адель через силу улыбнулась. Выходит, она поспешила с выводами. Тема борделей в среде пансионерок точно не обсуждалась.
Госпоже ди Бонье оставалось надеяться на то, что ла Сови, искушенный в любовных делах, отнесется с пониманием к ее «свадебному подарку».
ГЛАВА 5
Стефан сам себе порой удивлялся. С его вспыльчивым характером он, казалось бы, должен протестовать против любой попытки ограничить его свободу, и он это делал, но не в тех ситуациях, когда вопрос касался семьи или долга. Впрочем, он и тогда протестовал, но исключительно в устной форме. Несмотря на внутреннее неприятие, ла Сови подчинился решению отца, маниакально заботившегося о его безопасности, и терпел охрану. Кроме того, до самой смерти родителя он работал там, где тот считал нужным, и даже женился два раза на барышнях, которых выбрал отец.
Ла Сови было безразлично, как окружающие воспринимают его поведение, но он мог предположить, что оно вызывало недоумение. Все знали: когда он чего-то не желает, то говорит «нет». Отцу Стефана много чего пришлось выслушать от сына… много чего, за исключением категоричного отказа. Ла Сови называл собственное поведение собачьей преданностью. В силу определенных обстоятельств он находил это сравнение особенно смешным. Даже сейчас, когда отец уже несколько как лет покоится в могиле, ла Сови по-прежнему выбирал зов долга, а не следовал велению сердца.
Стефан пошел бы против правды, сказав, что был несчастлив в браке. На удивление, все его союзы оказались вполне сносными, и он даже мог себе представить, как без конфликтов дожил бы с любой из своих бывших жен до глубокой старости. Секрет семейного счастья оказался до банальности прост: необходимо уметь идти на уступки. Многие бы сказали, что
