– Она – моя истинная! Но ей – одиннадцать, а мне – двадцать девять! Я не в состоянии играть с ней в прятки, куклы и прочие детские игры и тем самым завоевывать расположение. Я Лену с рождения жду, а тут какой-то заморыш серокрылый пытается у меня ее отбить. Поверь, хоть этому Маркусу всего десять, он все прекрасно понимает и планы у него на шаазу Елену реальные. Видимо, не без участия со стороны его хваткого семейства.
– Ты параноик! – не сдержался я.
– Когда встретишь свою истинную пару, то поймешь меня, – глухо прорычал Шиай, – а сейчас ты просто… индюк неощипанный. Друг называется!
Подняв ладони, я примирительно предложил:
– Оу, все-все, понял, откуда растут твои страхи. Сегодня с Амилой переговорю, пусть «нечаянно» отошлет Маркуса с предприимчивой семейкой куда-нибудь. Подальше! Если они тебя бесят.
– Да, и пусть проследит, чтобы рядом с моей парой крутились только девочки, а твой дядюшка своих пацанов Лене не показывал! И вообще, Амиле надо переговорить с Йориком. Дядя, а свои прямые задачи по охране родственниц не выполняет! Молодняк!
Я с трудом удерживался от смеха, глядя на дико ревнующего Шиая. Когда мы узнали, что мама скоро родит девочку, больше того, истинную Шиая Иси, все изменилось. Два шаазата по-родственному сблизились, многие деловые вопросы решались совместно. Окэ с мамой занимались телевидением и кино. Яхто Иси с папой и дедушкой сплотились настолько, что в Леарате и за границей им нет равных по влиянию.
Волею ларов и леаров, Иси и Арэнк открывали новые туристические маршруты, отдыхали на Северном море, ходили в новые таверны и ресторации, показывая всему Леарату, что им все равно, кто хозяин заведения: чернокрылый или серый, главное, чтобы вкусно и комфортно было. Яхто поддерживает большинство идей Посланницы Язы, как давно называют маму в народе. Могущественный Иси осознает, что белые вымирают, поэтому надо менять мироустройство сейчас, для своих детей и их светлого и счастливого будущего.
– Так непривычно видеть тебя нервным и неуверенным в себе, да еще из-за птенца, – хмыкнул я.
В этот момент на террасу с улицы поднялись три девушки. Светло-серых крыльев они не прятали, демонстрируя свое высокое положение и силу магии. Красивые, одетые в костюмчики светлых тонов, розового, зеленого и голубого, модных нынче стараниями мамы. Ей удалось изменить пристрастия леаров и по части одежды. Наряды более темных и сочных расцветок позволяли себе носить лишь абсолютно уверенные в собственной неотразимости шаазы, но пастельные тона, выгодно оттенявшие красоту более многочисленных шаа, прочно вошли в обиход.
И хотя новоприбывшие девчонки были одинаково хорошенькие и нарядные, взгляд почему-то зацепился за одну. Личико сердечком, губки бантиком, глаза ярко-голубые, на щеках симпатичные ямочки, волосы ниже пояса, как у мамы, русые, блестящие и гладкие, подхвачены на висках заколками в виде цветков. Я невольно затаил дыхание, разглядывая ее точеную фигурку в нежно-розовом костюме. Похожий «закрытый» фасон я не раз видел на маме: узкие брючки, рубашка с воротником-стойкой, разрезами на бедрах и рукавами до локтя.
Ничего особенного вроде: такая же шаа, как ее подружки и другие гостьи, сидевшие за соседними столами и глупо хихикавшие. Но я глаз не мог отвести, медленно скользил по ней взглядом, пока не поймал тот момент, когда ямочки вместе с улыбкой исчезли с ее лица. Взмах длинных густых ресниц – и леара посмотрела прямо на меня. Время словно замерло, а между нами протянулась незримая нить. Голубые глаза расширились, ресницы затрепетали, а «бантик» развязался – влажные, сочные губы образовали удивленный овал. Мне даже показалось – восхищенный! Просто мое самомнение, наверное, как у мамы, начало расти. Знаменитое мамино самомнение, на которое она все сваливает…
– Кико, неужели ты на вон того темного засмотрелась? – громко прервала волшебный момент одна из девиц, целую глыбу до этого строившая мне глазки.
Девушка – нежно-розовое видение – наконец не только рассмотрела меня, но и поняла, что я не белокрылый эр девичьих грез, а всего лишь темно-серый шаа, даром что в дорогом светлом костюме. Ее щеки окрасились нежным румянцем смущения, глаза она отвела, явно испытывая неловкость и стыд из-за того, что с восторгом таращилась на темно-серого парня.
Я бросил ледяной взгляд на «говорунью» и краем глаза заметил, что Шиай насмешливо отвернулся от меня и посмотрел на розовую Кико. Затем все мы вернули внимание своим собеседникам. Друг нахмурился:
– Миш, она слишком серая для тебя, хоть и очаровашка. Не выше трехсотого шаазата. Судя по виду и запаху, ей лет шестнадцать – восемнадцать, наверное, только-только третий переход.
Наблюдая за тем, как заинтересовавшая меня девушка, стыдливо опустив взгляд, подходит к позвавшим ее подругам за другой столик, я машинально ответил:
– Ты же знаешь, мы с Ленкой в мать уродились: не имеем резерва. Так что при последнем переходе я или сестра можем усилить кого угодно. Даже из серой сделать абсолютно белую…
– Список тех, кто будет рядом с тобой под куполом в момент перехода, уже составлен, – наставительно заявил Шиай и добавил совсем недовольно: – Тем более, рядом с Еленой! Сомневаюсь, что Амила и Иси позволят включить туда лишних девиц…
Я не успел ответить ему, в этот момент одна из подружек почти неуловимо двинула крылом – сделала подсечку, мерзавка. Моя розовенькая начала заваливаться назад, я инстинктивно воспользовался свободным стулом, и тот оказался под упругой попкой, обтянутой розовыми брюками.
Ойкнув, девушка вцепилась в опору, потом обернулась и, вымученно улыбнувшись, шепнула благодарность. Ну да, если бы не я, валяться бы ей на полу на потеху подругам.
– Ты так и будешь здесь дальше штаны протирать или делами займешься для разнообразия? – спросил Шиай, поднимаясь.
Все девицы в таверне невольно залюбовались его внушительной фигурой, но моя розовая девочка украдкой наблюдала именно за мной. Я подмигнул ей, улыбнулся, положил на стол деньги, встал и взлетел за Шиаем. Дел действительно много, а эту красотулю я позже могу найти… если захочу.
* * *Я вновь на уютной террасе «Алирии», но сегодня все не так: ни аппетита, ни настроения. Вкусная еда не радовала, вот я и гонял ее по тарелке, размышляя о своем странном состоянии. Последние три дня на меня словно кварцевую дорожную плиту уронили – что-то невидимым грузом давит, тревожит. В эту таверну будто магнитом тянуло – манило, звало что-то… или кто-то…
Опа! Вот и причина, по которой я здесь. Понял только сейчас, когда заметил светло-серые крылья и хрупкую фигурку девушки, которая легко поднялась по ступеням и немного рассеянно посмотрела по сторонам, отыскивая подходящий стол.
Сегодня Кико прилетела одна. Была в нежно-голубом костюме, вновь обольстительно закрытом. Пока она осматривалась, я с редким удовольствием разглядывал ее, выискивая,
