Деревья слева остались далеко внизу, там же чернело шоссе. Серпантин стал у́же, а ограждение вдоль него – как будто меньше. Ее нагнал Томас, смеясь:
– А ты быстрая! А говорила, никогда раньше не ездила в горах… Не торопись так, за нами же никто не гонится. Еще несколько витков, и придется спешиться.
Сходить с велосипеда Грейс совсем не хотелось, но пришлось послушаться Томаса – в конце концов, он-то здесь бывал раньше. Отсюда уже виднелся въезд в туннель далеко внизу. Сверкали огни автомобилей: красные с одной стороны и желтые – с другой, как река с двойным течением.
Только сейчас Грейс пришло в голову, что Вивиан ни разу не ездила в Ландсби через туннель. Странно, ведь его построили специально, чтобы сократить путь между городами. Связано ли это как-то с троллями?
– Все, – окликнул ее Томас, – слезаем и идем пешком. Тут недалеко. Только смотри внимательно под ноги.
На обочине был установлен знак: «Осторожно! Возможен сход камней». На дороге и вправду попадались обломки, так что приходилось смотреть в оба, чтобы не проткнуть колесо острым камнем. Грейс никогда до этого не боялась высоты, но, глядя вниз, почувствовала, как закружилась голова. Она предпочла бы катить велосипед ближе к скале, а не к обрыву, но просить Томаса поменяться постеснялась. Лицо горело от ветра, ноги устали. Сил говорить не было, да и тяжело было на холоде – изо рта облачками вылетал пар. Вокруг было пугающе тихо, только шуршали велосипедные шины и стрекотали спицы колес.
– Далеко еще?
– Тебе уже скучно? – хмыкнул Томас. – Или ты боишься высоты?
Грейс пожала плечами:
– Вроде нет.
– Когда я был ребенком и заезжал сюда один, то всегда приходилось спешить. Если зазеваешься и проторчишь наверху до темноты, велосипед приходилось катить вниз всю дорогу. В сумерки тут было гораздо темнее.
– Почему?
– В те времена на серпантине еще не было фонарей. Но мне нравилось сюда подниматься даже в темноте. Хотелось побыть одному.
Грейс подумала, что у нее не было такого места в детстве, да и нужды в нем не было. Ее вполне устраивал их балкон на верхнем этаже, откуда была видна почти половина города. Ни темноты, ни тишины, внизу огни и шум машин. Ты сидишь, прижавшись спиной к двери, ведущей в квартиру, и растворяешься в городских звуках, которые не дают тебе чувствовать себя потерянной. Грейс никогда не мечтала о жизни вдали от мегаполиса. Интересно, каково было Лоре расти здесь? А Тому?
– Ты учился в той одной-единственной школе рядом с церковью? – вдруг спросила Грейс, припомнив, что и ей предстоит туда отправиться. Тролли или нет, аттестат получать все равно придется.
Томас ответил не сразу. Чем выше они поднимались, тем сильнее дул ветер, так что приходилось идти, широко расставив ноги, как на корабле во время качки.
– Я не учился в школе, – сказал он наконец. – У меня была гиперконтролирующая мать, а я часто болел, так что был на домашнем обучении. А говорят, только над единственными детьми в семье трясутся.
– Так у тебя есть братья и сестры? – Грейс тысячу раз пыталась представить себе, какой была бы ее жизнь, будь у нее сестра. Поладили бы они? Делились бы одеждой, кидали друг другу ссылки с приколами или музыкой? Или, наоборот, терпеть бы друг друга не могли и вечно воевали из-за того, кто взял чьи шмотки?
– Две сестры. Я с обеими не очень ладил.
– Они считали тебя избалованным? – предположила Грейс.
Томас глянул на нее удивленно и даже остановился на минутку.
– С чего ты так решила? – он как будто обиделся. Грейс поняла, что попала в точку.
– Раз над одним ребенком мама тряслась, значит, другим доставалось меньше внимания, – объяснила она. – Просто логика.
Томас нахмурился и ничего не ответил. Странно было видеть, как такая мелочь выводит взрослого человека из себя.
– Мы приехали! – сказал ее спутник неожиданно радостно. Быстро же у него меняется настроение… Грейс достала из кармана куртки мобильник. Томас не соврал: на подъем ушло чуть больше часа. Батарея была почти разряжена, меньше пяти процентов оставалось, а это означало, что выключиться телефон мог в любой момент.
Вслед за Томасом она преодолела последний поворот и оказалась на небольшой круглой площадке. Дорога огибала ее и уходила дальше вниз по другой стороне горы.
Здесь, на вершине, росло всего несколько деревьев, засыпанных снегом, а в центре площадки стояла ажурная ротонда. Выглядела она так нарядно, будто кто-то подсуетился как раз к их приходу. Но Грейс заметила движение внутри и остановилась. Кровь прилила к лицу, мгновенно вспотели ладони.
– Что-то не так? – спросил Томас, направляясь в сторону беседки. Грейс сощурилась, всматриваясь в неясное шевеление в сумерках. Ленты! Всего-навсего привязанные к балкам ленты – следы тех, кто уже побывал тут, наверху. Она перевела дыхание.
Томас подошел к краю площадки, обрамленному балюстрадой, и жестом позвал Грейс к себе. Отсюда и правда открывался потрясающий вид, подъем того стоил. Освещенный город напоминал расшитое бисером вечернее платье. Только лес у подножия холма и холодная скальная стена горы оставались темными. Вдалеке, в самой середине мрачного леса, светился квадрат их с Вивиан дома. Вряд ли тут много домов, которые стоят прямо в лесу, так что угадать было нетрудно. Раз в доме включен свет, значит, Вивиан уже вышла из мастерской.
Томас дотронулся до плеча Грейс, и та вздрогнула от неожиданности.
– Будешь чай? – спросил он, довольный произведенным эффектом.
– Ты что, горелку с собой захватил?
– Всего лишь термос, мы же не с ночевкой приехали.
Они сели в ротонде. Над их головами колыхались ленточки, и всякий раз, когда Грейс улавливала краем глаза их движение, ей казалось, что это летучие мыши. Томас наполнил чаем пластиковую чашку. Стоило Грейс вдохнуть его запах, как что-то защемило внутри. Пахло кедром. Она знала этот запах, хотя не верила, что услышит его снова.
– Это что, чай с кедровыми шишками? – спросила она, не открывая глаз.
– Угадала, – удивленно ответил Томас. – Ты раньше такой пробовала?
– Да. Мама заваривала.
Грейс не хотелось этого говорить. Это было то личное, чем не делятся с почти незнакомым человеком. Рука Томаса накрыла ее руку, лежащую на колене. Его ладонь была теплой и сухой. Слишком интимный жест, так что первым порывом было отдернуть руку, но это вышло бы чересчур грубо.
Грейс открыла глаза. Она ожидала увидеть на лице Томаса жалость, но заметила все ту же спокойную улыбку и в глубине души была благодарна за это. Если бы ей так улыбнулась Вивиан, их отношения сложились бы совсем иначе.
– Моя тоже, – просто сказал Томас. – Видимо, этот рецепт так и бродит где-то между горами.
– По легенде, этот горный хребет когда-то принадлежал троллям.
Грейс почувствовала, как сердце будто перепрыгнуло две ступеньки. Перед ее внутренним взором
