Рана на голове, нанесенная в королевских покоях Николаса, затянулась было за последние два дня. Теперь же она снова открылась и кровоточит. Кровь попадает на волосы и на шею. Я кричу на свое новое тело, заставляя его двигаться.
Но оно не слушается.
Рядом со мной раздается громкий «вуш». Тело Уилла падает на мостовую. В его волосах тоже кровь. Где-то позади меня кричит Агната, пока не раздается металлический стук. Девушка затихает.
Наконец мои руки реагируют. Я пытаюсь оттолкнуться от стены. Но как только я на дюйм передвигаюсь, перед глазами все плывет. Потом снова проясняется. Вся кровь будто выливается из новой дыры в моей голове.
Я попала на мель, застряла и теперь быстро угасаю.
Цвета покидают темнеющий перед глазами мир. Я слышу, как мое имя срывается с губ Софи:
– Руна самая опасная. Не выпускайте ее из виду.
29
Руна
Я просыпаюсь от смеха.
– Она ведьма. Может, нам стоит сжечь ее. У кого есть столб?
Снова смех. Они близко – возможно, даже достаточно близко, чтобы плюнуть. Но я никого не вижу.
Я в каком-то темном и маленьком помещении. Места здесь хватает только для меня и стула, к которому я привязана. Такие часто используют моряки. Во рту кляп. Вкус напоминает железо, ведь кровь из раны на голове просочилась в ткань. Меня лишили рюкзака и кольца Николаса. А что хуже, мои друзья – Уилл и Агната – где-то в другом месте.
– Придержите коней. Никто никого не сжигает. Открытый огонь возле лодок моего отца, прежде чем он их осмотрит, точно никому не добавит очков.
Софи.
Мужчины снова смеются. Громко. Это немцы. Да, точно немцы.
Отлично.
Софи снова начинает говорить. Мужской смех затихает, пока они слушают.
– Давайте сначала запишем ее признание в убийстве короля Николаса. Потом сжигайте ее сколько влезет, только подальше от подлодок.
В мою сторону направляются шаги. И тут незапно в лицо бьет свет. Дверь открывается.
Двое крупных мужчин в зеленых униформах поднимают стул, на котором я сижу. Они доставляют меня в комнату в два раза больше любой, какие я видела на суше – даже в замке. Один вырывает кляп из моего рта. Он цепляет волосы. Новая струйка крови стекает по шее и за воротник пальто, все еще прикрывающего мою блузку и брюки.
Тупая боль скребется за глазами, пока они привыкают к окружению. Сначала я вижу свет. Натриевые лампы горят на потолке. Они ослепляют, словно новый день. А потом подлодки, выстроенные и готовые к осмотру. Всего их шесть: о пяти Уилла предупреждал Филипп, а также прототип, который Софи описала в доме Катрин.
Затем идут люди. Я насчитываю десять человек в зеленой униформе со знаком Холстена – хотя под его красно-белыми узорами написан немецкий вариант «Хольштайн». Софи стоит перед ними с микрофоном от какой-то машины.
– Руна, дорогая, разве ты не полна сил?
Я хмурюсь, глядя на нее.
– Софи, как ты могла?
– Что? Ты думала, я буду постоянно бегать от преступления, которое не совершала? Оставлю семью, титул и все связанные с ними деньги? – Она лучезарно улыбается даже в этом тусклом свете. – Конечно же, нет.
Она смеется. Мужчины заливаются вместе с ней. Дорогая Урда, это раздражает. Хотя моей головной боли это явно не помогает, я закатываю глаза.
Софи продолжает:
– А ты вернешь мне мою жизнь правдой.
С улыбкой на лице она подходит ко мне, подносит микрофон к губам и нажимает пару кнопок.
– Меня зовут комтесса Софи из Холстена, королева-консорт суверенного королевства Хаунештад. В ранние часы двадцатого сентября 1914 года я видела, как девушка по имени Руна убила короля Хаунештада Николаса на моем брачном ложе. Далее вы услышите голос девушки, чьи семья и дом остаются неизвестными.
Склонив голову, она подходит ближе и подносит микрофон к моему подбородку.
Я сцепляю зубы. Я этого не сделаю. Нет. Нет, меня не запишут на эту штуку.
Софи наклоняется и дышит так близко, что я чувствую жар на своей поцарапанной щеке.
– Говори правду, Руна. Я вытащу ее из тебя так или иначе. И послушай: если ты будешь все усложнять, признание станет последним событием в твоей жизни.
Я смотрю ей прямо в зеленые глаза.
– Этого не случится. – Потом я улыбаюсь ей с яростью. – Fœra.
Кроваво-красные лучи вырываются из моего кулака за спиной и бьют прямо в лампы. Стекло разбивается. Я пинаю Софи ногой в живот, пока все разбегаются от дождя осколков. Включаются навыки Софи. Одновременно со мной она кричит:
– Skjoldr!
Осколки стекла отлетают от наших щитов. Они звенят, будто музыка, когда бьются об пол. Мужчины наблюдают со своих мест, согнувшись и накрыв головы руками.
Один за другим они раскрывают рты, уставившись на единственную дочь своего командира.
– Комтесса – ведьма! – кричит стражник. На его губах пенится страх и праведность.
Софи встает на ноги.
– Что? Нет! – Ее звонкий голос умоляет их развидеть эти события. – Нет, это не так.
– Это так! Как и ваша мертвая сестра! – кричит особенно храбрый страж. – Повесилась из-за того, что она ведьма. Это так. Все об этом знают.
Удивление покидает лицо Софи. Вместо него появляется злость. А потом она улыбается этому мужчине.
– Да, ты прав. Я такая же, как она.
Она встречается со мной взглядом. Мы снова одновременно произносим заклинание.
– Villieldr!
Как мы и тренировались, правая рука Софи вспыхивает фиолетовым пламенем. Оно все еще слабое, но впечатляет.
Замешательство мужчин превращается в настоящую панику.
Их взгляды отрываются от девушки только потому, что все мое тело вспыхивает фиолетовым пламенем. Веревка, стул – все горит в потоке дыма и сразу становится пеплом.
Освободившись от уз, я направляюсь к ним.
Софи тоже надвигается. Мужчины смотрят на горящую пару ведьм и, спотыкаясь, отходят. Мы – именно такие, какими им описывали ведьм. Могущественные, непредсказуемые, противоречащие логике.
– Сожжете нас на костре, не так ли? – спрашиваю я. – А что, если мы не горим?
Все же самые храбрые из них достают пистолеты трясущимися, неуверенными руками. Но мы к этому готовы.
Софи выбрасывает вперед обе руки, защищая себя и большую часть моей горящей фигуры.
– Skjoldr!
Оказавшись в безопасности за щитом, я подхожу ближе. Снова использую любимую боевую технику боя. Удар.
– Fœra! – кричу я, раскинув руки и обхватив ими всех мужчин. Красная линия магии заставляет их замереть. Как домино, они один за другим падают грудой на пол. Неподвижные. Разоруженные. Бесполезные на следующие двенадцать часов. Но все же я для подстраховки добавляю еще один слой защиты.
– Omegin. Rata.
Софи помогает мне применить заклинание к каждому из мужчин.
– Ты же уничтожишь запись, не так ли? – спрашиваю я, наконец позволяя себе улыбнуться, и провожу рукой по затылку в поисках еще одной шишки и никак не заживающего пореза.
– Да. Не хочу, чтобы такое нашел не тот человек.
– Хорошо – это и правда было хорошо придумано.
Она двигает бровями.
– Я тоже так подумала. – А потом девушка поднимает голову
