Данкир промолчал и вскоре откланялся, а я осталась изучать наши с Эдом записки. Нужно было выучить их наизусть, а потом бросить в огонь. Может быть, мэтр Оллен сумеет прочитать эти строки в моей памяти, но обычный человек – никогда. Нельзя рисковать…
Канцлер вернулся только к вечеру, усталый, как обычно. Поинтересовался, как прошел экзамен в госпитале, усмехнулся в ответ на мой рассказ и замолчал.
– Боммард готов к операции, Одо, – сказала я. Знала уже, что перемолчать его не получится. – Назначьте день и выгоните лишних людей из дома на взморье.
– Вы очень быстро приучились распоряжаться, сударыня, – сухо ответил он, – словно всю жизнь только этим и занимались.
– Чужая память мне в помощь. Только я этого не просила, не забыли? А выбора мне не оставили.
– Вы правы… – Канцлер смотрел в сторону. – Что ж…
– Вы боитесь, – сказала я. – Вы смертельно боитесь. Все это время вы жили в страхе, и… И так больше нельзя!
– Чего же я боялся, по-вашему?
– Да всего! Что не удастся найти двойника, а если удастся, то память Эвы не приживется – ведь неудача следовала за неудачей! А если и приживется, как у меня, то двойник все равно не справится, опозорится, выдаст себя… – я захлебнулась словами. – И самый ужасный страх – что Эва умрет. Но пока она еще хотя бы дышит, у вас остается надежда на чудо, а теперь… Теперь Боммард говорит: шанс на жизнь мизерный, но он все-таки есть. А вы не можете променять реальность, в которой Эва жива, пусть и не в себе, на ту, в которой ее с большой вероятностью не будет! И придется… придется выдумывать что-то другое, и даже помочь некому, не на кого положиться…
– Не нужно меня жалеть. – Канцлер положил руку мне на плечо. – Отец говорил: Химмелиц – это скалы. Мы будем стоять, пока земля не содрогнется и не поглотит нас. Нас можно разрушить, стереть в пыль, но у кого достанет на это могущества? Может, кто-то и справится, но мы все равно закроем собой тех, кого поклялись защищать. Ясно вам?
– Да… ясно… Кажется. А кто будет щитом, если не станет вас? Может, мне приказать вам жениться, пока еще есть время?
Шутка вышла глупой и грубой, но Одо, по-моему, не обиделся.
– Толку-то? Я ведь могу не продержаться до совершеннолетия наследника. Или наследницы. А супруги бывают разные – иные подобны нашим скалам, иные нет. Не угадаешь, пока не проверишь в деле.
– А проверять некогда, так?..
Он не ответил. Сказал немного погодя:
– Завтра вы должны посетить храм Богини. Попробуйте вымолить у нее помощь… для всех нас. Говорят, кому-то это удавалось. И пускай Боммард назначит день операции.
Одо встал и вышел не попрощавшись, а я уставилась в темное окно – день выдался непогожим. Если завтра будет такой же, как бы это не сочли дурным предзнаменованием… С другой стороны, зачем нужны придворные маги? Пускай разгонят тучи!
Визит в храм мало меня занимал: я перебирала в мыслях те факты, что удалось собрать на текущий момент.
У меня провалы в памяти, причем очень странные. Я думала – их устроил мэтр Оллен, но с какой целью, понять не удавалось. Теперь, после разговора с Данкиром, уверилась в мысли: это сама Дагна-Эвлора не отдала самое… самое… Эд был ее другом с самого раннего детства, и она спрятала воспоминания об их шалостях, играх и записках так далеко, что даже мэтр Оллен не сумел добыть. И с Данкиром было так же: пускай сам он был не слишком дорог Дагне-Эвлоре, зато Лиора могла взять с нее клятву молчания. Не знаю, как это работает, а Данкир – он честно признался – не великий знаток в этой области, но пока все сходилось. Дагна-Эвлора инстинктивно прятала все самое ценное, то, о чем не знал никто…
Но как же канцлер? Ведь эпизоды с его участием тоже подверглись… хм… корректировке?
Его, подумала я, Дагна-Эвлора не могла вовсе выбросить из мыслей: Одо всегда был рядом, но, в отличие от Эда, оказывал серьезное влияние на ее жизнь и жизнь окружающих. И она оставила только детские воспоминания – кому они нужны! – а более поздние спрятала. Не уничтожила совсем, как те, об Эде и Данкире с Лиорой, просто… стерла часть, как стирают резинкой карандашную надпись. Оставила деловые разговоры, но уничтожила все, что, ей казалось, может повредить Одо. Он ведь сам сказал: Эва выбегала к нему едва одетой, даже будучи подростком, она относилась к нему совсем не как к старшему брату, а что это, как не компрометация?..
Вот так картинка уже складывалась. Оставались происшествия… Шахты можно пока оставить: докладывали, что сейчас там ведутся исследования, и, быть может, разработки иссенских инженеров все-таки пригодятся – если те соблаговолят немного поступиться секретностью, – но говорить об этом рано.
Но как же покушение? Странный бомбист, лишенный памяти? Данкир ведь так и не сумел ничего из него вытащить, и это наводило на нехорошие мысли.
А как объяснить странную забывчивость Одо? И отсутствие защитного купола над каретой! Услышав об этом, оба – и канцлер, и Данкир – переменились в лице. Первый – потому, что был уверен: купол имеется (и летящие в карету букеты его почему-то не смутили). Второй… видимо, от ужаса перед той безалаберностью, с которой ему придется бороться на новой должности.
Как все это… глупо и нелепо! Не похоже на то, чтобы работали спецслужбы соседей – те не допустили бы подобных промахов. Но кто тогда? Кто?..
Ответ был только один. Но я все равно не понимала зачем это могло понадобиться! Хотя…
День прошел хлопотно: нужно было примерить праздничное платье, а это дело не из быстрых. Мне показалось, госпожа Ланни со времени последнего визита сделалась еще более суетливой и совершенно меня задергала.
Платье снова было старомодным, златотканым – это должно было символизировать наступление осени, – и вовсе мне не шло, но традиция есть традиция. Если положено являться в храм в таких одеждах, значит, так тому и быть.
– Боммард перенес операцию на завтрашнее утро, – сказал канцлер, появившись ненадолго перед ужином.
– Но… завтра же церемония!
– Именно. Он сказал – все будут заняты, никто не станет отвлекать, в том числе и мы с вами.
– А Данкир?
– У него пять магов под рукой, обойдется без Данкира. Хотя вид у них, признаюсь… так и тянет спросить, в какой подворотне Боммард их подобрал.
Я помолчала, потом все-таки не выдержала, подошла ближе и взяла Одо за руку. Сейчас пальцы у него были очень холодными.
– Я в него верю, – сказала я, глядя не в лицо канцлеру – в воротник, украшенный золотым шитьем. – В доктора Боммарда. Если возможно что-то
