– Отлично, это все меняет, – с издевкой закивал Ирней. – Теперь я вижу, что мы имеем не только психопата, уверяющего, что он реинкарнация моего мертвого друга, но и еще идиота, который этому верит. – Он повернулся к Дафне: – Двух идиотов. А Никку тоже нравится эта сказка?
– И Ане, – сухо отозвалась Даф.
– Ну конечно, куда без нее! С Ани у нас и начались убей-выживи-поверь-в-неслучайное-совпадение события!
Дафна стиснула зубы, вздернув верхнюю губу. Ирней уже не первый раз перегибал палку, назначая виноватыми всех подряд, кроме себя. Даф больше не намерена была это терпеть. Сейчас он услышит все, что она думает об этом нахальном, самонадеянном…
– Даф, погоди. – Лир выразительно посмотрел на нее, будто прочитав мысли, и опять повернулся к Ирну. – Ты хочешь доказательств? Без проблем. За несколько дней до моей смерти мы с тобой были на мысе РоссоТар. Разыгралась магнитная буря, у нас сломался коммутатор, помнишь? Пытаясь наладить силовой барьер, ты полез на обрыв и едва не сорвался. Я чудом успел схватить тебя за руку и вытащить. Тогда ты сказал мне, что «настоящая дружба не может стать делом прошлого». Кто еще, кроме нас двоих, слышал эти слова?
Ирней осекся. Его высокая фигура в бордовой мантии отбрасывала длинную неподвижную тень на мутную водную гладь. Наконец, он расправил плечи и чопорно поджал губы, но это не скрыло явственно читающегося на его лице смятения.
– Даже если – повторюсь, если – каким-то неведомым образом все, что вы говорите, не ложь, – в конце концов произнес Ирн, – это не меняет сути. Фоморы жестокие и алчные, они считают, что для них не писаны законы. Война для них лишь игра, способ доказать свое превосходство. Вы хотите, чтобы я пожал руку заклятому врагу? Может, еще предложите выпить на брудершафт с Чарной – после того как Амариллис умерла на моих глазах?
– Ты ничего не знаешь о фоморах, – устав спорить, покачал головой Лир, – они…
– Они? Не они, а вы. Ты, Хэллхейт! Где доказательства того, что ты по-прежнему тот Тер, которого я знал?
Лир не шевельнулся, терпеливо выслушав обвинения некогда лучшего друга, а затем, спрятав меч в ножны, произнес единственную фразу в ответ:
– Так дай мне шанс доказать тебе, кто я.
Глава 19
Пророчество
Аня повернула в замочной скважине ключ, дверь гостеприимно открылась, и в нос хлынул аромат коричного пирога. Родители дома. Из спальни доносится голос отца, обсуждающего по телефону командировку, а на кухне мама. Мама! Она ставит тарелки на стол и наливает чай.
– …Такие деньги всего за неделю работы? – говорил кому-то в трубку Александр. – Да это же целое состояние! Конечно, да, я поговорю с Евой. Думаю, мы будем готовы отправиться в экспедицию уже в ближайшие дни…
– Анюта, мой руки, – скомандовала Ева, продолжая накрывать обед.
Аня затаила дыхание. В последний раз она видела мать, будучи пятилетней девочкой. В сознании уже давно растворились воспоминания о ней, поэтому сейчас стало внезапно страшно, но одновременно и очень радостно. Мама была точь-в-точь такой же: клетчатый фартук поверх черной шелковой блузки, немного растрепанные волосы и наполненные материнской любовью зеленые глаза.
«Это не может быть правдой. Это всего лишь сон».
– Мама? – Голос дрогнул. – Ты здесь?
– Конечно, я здесь, Анюта. Что за глупый вопрос? – удивилась та, выглянув в коридор. – Здесь, рядом с тобой и папой, мое место. Что может заставить меня уйти?
«Но ты ушла».
Навернулись слезы. Аня никогда не скучала по матери – не позволяла себе скучать или даже думать о ней. Не позволяла задаваться вопросами, куда, почему и зачем Ева могла исчезнуть.
– Мам? – снова позвала она, всхлипнув.
– Да, детка?
– Где ты сейчас?
– О чем ты? Я дома. – Ева положила ладонь дочери на плечо. Какое же все-таки теплое и родное прикосновение матери. – Я дома, с тобой. А теперь марш мыть руки!
Мама кивнула на дверь ванной и снова скрылась на кухне.
– …А кто заказчик? – продолжал разговор Александр. – Что значит, не назвал имени? И как же мне к нему обращаться? Как-как? Хораун? Что за кладбищенский псевдоним…
«Нет! Не соглашайся!» – хотела было закричать Аня и уже бросилась к отцу, но вокруг все исчезло.
Ночное видение ускользнуло. Сон растворился, как круги на воде, и оставил Аню во тьме.
Одну.
Землянка вздохнула и нехотя открыла глаза. Из набитого соломой матраса торчали сухие соломинки, назойливо щекоча бок и не позволяя собрать воедино мысли, вернуться в сон.
– Не соглашайся, – прошептала Аня в пустоту. В голове еще стояла картинка привидевшегося. – Не соглашайся на это будущее, папа. Я в нем живу, и оно мне не нравится. Вас с мамой здесь нет.
Тишина.
Солнце уже взошло, его лучи, рассеиваясь сквозь усыпанные бусинами шторы, игриво падали на стены и потолок. Из соседних комнат не доносилось ни звука.
Наспех умывшись из тазика, который гостеприимная Гротта принесла еще вечером и поставила у кровати, а заодно и отбросив все мысли о тревожном сне, Аня залезла в стоящий рядом шкаф. Хозяйка дома сказала, что они с Дафной могут брать любую одежду в счет будущего долга.
– Какое же здесь все аляпистое, – скривила рот вчера Даф, вытащив из стопки юбку в радужный ромб, а потом, вдруг помрачнев, добавила: – Амариллис была бы в восторге.
– Мы могли бы надеть что-нибудь в память о ней, – предложила Аня.
Покопавшись в вещах, она нашла более-менее приемлемый наряд: оранжевый сарафан с белой вышивкой.
– Нет уж, я это не надену, – отказалась Дафна. – Платья у меня ассоциируются с праздниками, торжественным настроением и счастьем. Их носят, чтобы очаровывать, покорять, влюблять и влюбляться. К тому же охотиться на Хорауна и его приспешников мне куда удобнее в моих старых штанах.
Судя по тому, что одежда по-прежнему лежала нетронутой, в тех самых штанах даитьянка и ушла с утра. Вместе с Лиром они отправились на встречу с Ирнеем и другом Никка. Шанд… как его там?
«Лучшим другом, о существовании которого я слышу впервые в жизни, – возмутилась про себя Аня. – Что еще Никк от меня скрывает?»
Тейн же собирался пойти в город за каким-то снаряжением, чтобы после всем вместе вернуться в Патил за Нагалом и Чарной. Значит, в доме оставался только Никк.
«На Хорауна я сегодня охотиться не планирую, так что…» – землянка завязала лямку сарафана, повесила на плечо сумку с «Книгой Судеб» и, довольная собой, вышла из комнаты.
Гротты в гостиной не оказалось, зато на плите дымилась высокая крынка, из которой пахло горелыми
