— Вот чёрт, — прошептала она с восхищением.
***
Джокер всем своим видом выражал обиду. Это было так по-детски, что Харлин едва не рассмеялась. Она снова посмотрела на насупленный взгляд, поджатые губы и старательно отвёрнутое в сторону лицо.
— Доброе утро, мистер Джей, — поздоровалась врач с пациентом. — Как вы себя чувствуете?
Он молчал. Она поставила локти на стол и положила голову на ладони.
— Расскажете мне, откуда у вас эти шрамы?
Харлин ждала его ответа и вздрогнула, когда пациент резко дёрнулся к ней. Увидев, как доктор отшатнулась, он довольно оскалился.
— Хорошее настрое, док? — проскрипел он. — Наверное, дома мир и покой? Всё уладилось? Сестрички открыли друг другу душу и порыдали друг у друга на плече.
Харлин только вздохнула. Она и ждала, и очень не хотела снова заводить разговор на эту тему. Тем не менее, доктор не могла не подивиться проницательности своего подопечного.
— А вам очень хочется, чтобы было наоборот, — хмыкнула она, делая свой ход в догадках.
Джокер широко улыбнулся.
— Ну что вы, до-о-ок. Разве могу я желать вам зла? Я ведь нахожусь с прямой зависимости от вас. Вам хорошо, и мне хорошо. Вам плохо, вас ничего не радует, плохие все вокруг, и вуаля — строптивому пациенту выписан электрошок.
— Вас лечили электрошоком? — удивилась Харлин. — Но психиатры уже давно не используют данные методы лечения.
— О, наивное дитя, — рассмеялся Джокер.
— Вы ненамного старше меня, — внезапно обиделась она.
Он продолжал смеяться. А Харлин поняла, что это было тоже очень по-детски.
— Я вижу смущение, — наблюдал он за ней. — Из-за чего, Харли? Что заставило тебя покраснеть? Давай немного поиграем. Поменяемся ролями, и я побуду твоим психотерапевтом. А ты расскажешь мне, что тебя тревожит, м?
Она молчала, глядя на него. Это было неправильно, она должна немедленно прекратить этот фарс.
— Я видел многое в этой жизни, — голос его был вкрадчивым, успокаивающим и гипнотизирующим. — Я смогу понять тебя, Харли. Ты ведь одиночка, и тебе даже некому выговориться. Я готов тебя выслушать.
— Нет, мистер Джей, — твёрдо ответила Квинзель. — Это неправильно. Это я ваш…
— А ты всегда делаешь только то, что правильно? — перебил он. — А зачем?
— Потому что это правильно. Люди придумали правила, чтобы облегчить жизнь.
— И кому они этим её облегчили?
— Всем. Если ты будешь соблюдать правила, проблем в твоей жизни будет меньше.
— Раз ты такая пра-а-а-авильная, то можно сказать, что проблем в твоей жизни нет?
Она знала, что ступает на скользкую дорожку. Удержаться будет трудно, но был шанс расколоть пациента. Поэтому, взвесив все за и против, и понадеявшись на свой разум, доктор решила всё же по ней пойти.
— Да, — кивнула она.
— Врушка, — в голосе Джокера была некая снисходительность, как глупому ребёнку. — Хочешь совет?
Девушка только вскинула брови, демонстрируя удивление.
— Совет от психопата и маньяка?
— Совет от Джокера, малышка, — вкрадчиво прошептал он, подавшись к ней.
А Харлин почему-то подумала о том, как это должно быть неудобно — сидеть вот так в смирительной рубашке, привязанным к стулу. Руки, наверное, затекают за этот час в одном положении. Интересно, если его развязать, он сразу свернёт ей шею или даст шанс, как и Чарли?
Против своей воли, Квинзель вспомнила про сестру. Но та была права, если бы Джокер хотел её найти, он бы обязательно это сделал — для него не существовало препятствий. Насколько было известно, все женщины, которые когда-либо оказывались к маньяку так близко, были мертвы. Кроме Чарли. Почему он пощадил её? Что она сделала такого или чем так ему понравилась, что осталась живой? Внезапная ревность и зависть к сестре овладели Харлин.
Внешне она ничем не выдавала своих чувств. Только слегка застывший взгляд и чуть сжатые губы могли подсказать очень внимательному наблюдателю, что доктор задумалась о чём-то не очень приятном для себя. И тот самый внимательный наблюдатель решил, что сейчас самое время воспользоваться шансом.
— Все твои проблемы, Харли, — прошептал он, — исключительно из-за того, что ты всегда следуешь всем правилам.
Харлин смотрела в его глаза, и понимала, что это подсказка. Он практически ответил на её вопрос, признался. Бунтарка Чарли понравилась ему именно своим пренебрежением ко всем правилам. Она была свободной в то время, как Харлин сама навешивала на себя дополнительные цепи обязательств. Думать о сестре было невыносимо, как и внезапно со всей горечью осознавать, насколько же Чарли была права, называя её скучной и серой. Эта чёртова Чарли, которая успела переспать с сами Джокером! А правильная Харлин сидит сейчас рядом с этим же Джокером и боится быть убитой им, если развяжет ему руки.
— К чёрту, — пробормотала доктор и резко встала.
Пациент с интересом наблюдал за ней. Он не знал, о чём она думает, но был уверен, что сможет с этим справиться. А когда она развязала ему руки, то удивился даже он. Джокер с наслаждением потянулся, разминая затёкшие мышцы, и потёр запястья. Он ничего не сказал, а вместо ответа схватил Квинзель и притянул к себе, требовательно накрывая её губы своими. Та лишь испуганно пискнула, сначала попыталась забиться в его руках, а потом обмякла и ответила на поцелуй.
Когда он её отпустил, она на подгибающихся ногах доползла до своего места за столом и рухнула на стул. Это было чистое безумие. Её трясло от нахлынувших чувств — страха и возбуждения, торжества и паники.
Они снова сидели друг напротив друга, глядя глаза в глаза.
— По всем правилам вашей грёбаной больницы ты не должна была этого делать, — хмыкнул он, проведя языком по шрамам и губам.
Она зачарованно следила за его языком. Прозвучал будильник.
— До завтра, куколка, — широко улыбнулся Джокер, покорно сидя на месте в ожидании санитаров.
***
Субботним утром сестры Квинзель завтракали в тишине, каждая была погружена в свои мысли. Обе прокручивали перед внутренним взором то, что произошло с ними в течение вчерашнего дня и вызвало столько эмоций. Хотелось и похвастаться, выставив на обозрение свои достижения, и оставить при себе этот секрет. Прошлым вечером они не увиделись, так как Харлин задержалась на работе, заполняя истории пациентов, а Чарли ушла из дома по своим таинственным ночным делам.
— Как прошёл твой день? — нарушила молчание Чарли.
Как более опытная лгунья она понимала, что вызовет подозрения, если будет долго молчать. А поскольку говорить самой ей не хотелось, она решила послушать Харлин.
— Нормально, — попыталась отмахнуться та.
Чарли вынырнула из мира фантазий и
