Клыкастая пасть распахнулась. Монстр приготовился к броску.
Душелов взмахнула затянутой в перчатку рукой. Глаза злого духа припорошило искрящейся пылью.
Он завизжал.
Душелов спрыгнула с мостика за секунду до того, как он превратился в щепки. Попятилась, наблюдая, как корчится и тает демон. Из-под ее маски полился девичий голосок, он пел веселую песенку:
– Ах, как весело смотреть на твою погибель…
37
Таглиосские территории. Где-то севернее Чарандапраша
Похоже, Дщерь Ночи и в самом деле расцвела с тех пор, как Душелов прекратила преследование. Нарайяна это тревожило.
– Ты всегда тревожишься, – упрекнула девушка.
Она была счастлива. Ее голос обрел музыкальность. Отсветы костра блестели в ее глазах искорками – когда эти глаза не светились красным.
– Если за нами гонятся, ты боишься, что поймают. Если мы в безопасности, то тебя волнует, что я соответствую облику Дщери Ночи, который ты для меня придумал. Нарайян, Нарайян… папа Нарайян, больше всего на свете мне хочется устроить так, чтобы все это кончилось. Ты давно заслужил покой и отдых.
Нарайян знал, что это пустые слова. Не будет ему никогда ни покоя, ни отдыха. Но спорить не стал.
– Тогда давай начнем Год Черепов. Вернется Кина, и мы сможем бездельничать до конца жизни.
Девушка встрепенулась, на ее лице отразилось удивление. Потом она вздрогнула. И еще пуще побледнела, заставив Нарайяна гадать, как ей это удалось. Ведь она всегда была бледной как смерть.
Дщерь Ночи устремила взор во мрак, явно встревоженная.
Нарайян принялся забрасывать костер заготовленной для этого землей.
– Слишком поздно, – сказала девушка.
За ее спиной выросла гигантская тень… и растаяла, словно унесенная ветром.
– Девчонка права, старик, – произнес голос, которого Нарайян не слышал уже несколько лет и надеялся больше не услышать.
Икбал и Ранмаст Сингхи – не родственники Нарайяна – показались на кромке освещенного костром круга, точно сгустились из тумана. За их спинами виднелись другие – солдаты в кирасах, каких Нарайян никогда не видел. А среди солдат он обнаружил роняющих слюну красноглазых зверей. Эти ему тоже были в диковинку.
Сердце заколотилось вдвое чаще.
– Теперь мы знаем, почему моя тетя перестала на нас охотиться, – заметила девушка.
– Теперь знаете, – согласился Ранмаст. – Черный Отряд вернулся. И мы недовольны. – Этот огромный лохматый шадарит парализовал врагов одним своим видом.
Икбал Сингх улыбнулся, в его кустистой бороде блеснули безупречные зубы.
– На сей раз тебе придется иметь дело с матерью и отцом.
Икбал был почти столь же лохмат и огромен, как его брат, но почему-то внушал меньше страха. Девушка вспомнила, что у него жена и несколько детей. Но… неужели он имеет в виду женщину, которая произвела ее на свет? И родного отца? Они же мертвы.
Колени обмякли. Она никогда не видела своих настоящих родителей.
Живой святой от страха так ослаб, что даже не смог подняться. Кина снова решила подвергнуть его испытанию. Но у него не осталось сил, чтобы бороться за свою веру. Он слишком стар и немощен, а вера истерлась до прозрачности.
Ранмаст подал знак. Солдаты приблизились к костру. Они двигались осторожно, чтобы не оказаться между пленниками и нацеленными на них арбалетами. Руки девушки засунули в набитые шерстью мешки, затем связали за спиной. Ей аккуратно вставили кляп, потом набросили на голову просторный шерстяной мешок. Солдаты знали, что она умеет колдовать.
Нарайяна усадили на лошадь и привязали к седлу. С ним обращались грубо, потому что торопились. Если бы заставили идти, он бы плелся слишком медленно. С девушкой они вели себя вежливее, но плен есть плен.
Солдаты не были жестоки, однако девушка не сомневалась, что отношение к ней переменится, когда у них появится свободное время. Молодые воины в позванивающих черных доспехах разглядывали бледную красавицу с откровенным мужским интересом.
Совсем иначе она представляла себе, как станет женщиной. А представлять начала уже несколько лет назад, и воображение порой не знало удержу.
38
Таглиосские территории. Данда-Преш
Мы находились на самом верху перевала через Данда-Преш, когда до нас добралась весть. И сразу исчезла проклятая усталость, из-за которой я едва волочил свои древние кости, хоть и ухитрялся двигаться во главе колонны. Отойдя в сторону, я глядел на плетущихся мимо изнуренных людей и мулов. И те и другие надеялись, что наши главные силы захватили на Чарандапраше все продовольствие.
Ворошки погрузились в отчаяние. Тобо шел вместе с ними и пытался учить, преодолевая их изнеможение и апатию. Этим ребятам никогда не приходилось так много топать пешком.
Летающие бревна дрейфовали следом за ними.
Наконец на седловине показалась Госпожа. Я подошел к ней и понял, что слухи успели до нее добраться, хотя все мои спутники вроде настолько выдохлись, что уже не желали тратить силы на разговоры. Слух – штука магическая, а может, даже и сверхъестественная.
Но я все равно сказал ей:
– Ранмаст и Икбал взяли Нарайяна и Бубу. Они так и шли в нашу сторону, когда Душелов перестала за ними гнаться.
– Я слышала.
– Ты так же нервничаешь, как и я?
– Наверное, больше.
Некоторое время мы брели рядом. Потом она сказала:
– Мне так и не довелось побыть матерью. И я совершенно не знаю этой науки. Когда Нарайян похитил девочку, я просто снова стала прежней.
– Понимаю. Надо постоянно напоминать себе, что нельзя привязываться к ней. Она никогда не будет считать нас отцом и матерью.
– Я не хочу, чтобы она нас ненавидела. А ведь так и будет. Ведь она всю жизнь прожила Дщерью Ночи.
Я задумался над словами жены, потом сказал:
– Когда-то и ты была Госпожой из Чар, другой жизни не знала. Но теперь ты здесь.
– Теперь я здесь. – Равнодушие в ее голосе обезоружило бы и не такого мужчину, как я.
Мы с ней достигли того возраста, когда люди слишком долго гадают, как бы все могло сложиться, если бы в прошлом они сделали иной выбор.
У меня предостаточно поводов для таких сожалений. А у нее, не сомневаюсь, еще больше. Потому что ей приходилось отказываться от чего-то важного гораздо чаще, чем мне.
Мимо нас, пыхтя, протопал Плетеный Лебедь, на ходу съехидничав насчет стариков, которые всех задерживают. Я спросил:
– Ребята, вы присматриваете за Гоблином?
– Он и пернуть не может, чтобы мы об этом не узнали.
– Ну, уж это наверняка. Вся округа сразу узнает.
– Мы не дадим ему ничего устроить, Костоправ.
А вот в этом я не был уверен. Гоблин – скользкая мелкая сволочь. Будь у меня время, я бы сам шел рядом с ним, след в след.
– Он не сделал ничего подозрительного, – сказала Госпожа.
– Я в курсе. Но еще сделает.
– И такое отношение вызывает некоторое сочувствие к нему. Думаю, тебе следует об этом знать.
– Знаю. Но и предупреждение Одноглазого забыть не могу.
– Ты сам говорил, что Одноглазый попытается насолить ему даже из могилы.
– Да-да. Попробую относиться к Гоблину проще.
– Нам нужно идти чуть быстрее.
Арьергард уже почти поравнялся с нами.
– Можем
