Впрочем, наши странноватые личные отношения Шукрат не интересовали. И уж тем более она не стала бы говорить на эту тему со старым хрычом вроде меня.
Шукрат забыла, что в тот день, когда попала к нам в руки, она носила эту самую одежду. И была при этом не одна. Она забыла, что неуязвимых не бывает.
Чародеи всегда отличаются самоуверенностью. Особенно молодые.
Те, чья самоуверенность оправданна, остаются в живых и становятся старыми чародеями.
Следом за нами отправится взвод элитных бойцов, на достаточном отдалении, чтобы не уязвить гордость Шукрат, но достаточно близко, чтобы спасти ее пухленькую попку, если самоуверенность юной чародейки окажется не совсем оправданной.
Уж ради Тобо я постараюсь, чтобы она хотя бы на день приблизилась к тому, чтобы стать старой чародейкой.
Мурген добыл бамбуковые трубки для себя и Тай Дэя. Дядюшка Дой явился с Бледным Жезлом, сам себя пригласив поучаствовать в игре. Может, он и в несколько раз старше меня, зато все еще проворнее. Вместе со своими учениками Дой крался через искалеченный сражением лес настолько тихо, что я уже встревожился, не оглох ли часом. Мои старые кости заупрямились, и кончилось тем, что я очутился в арьергарде. Все тело упорно напоминало, что я был тяжело ранен, и не очень давно. Впрочем, оно это проделывало почти ежедневно.
Я не успел снять доспехи Жизнедава. Хотя их хсиенская копия вела себя потише изготовленного Душелов металлического оригинала, я громыхал, как повозка с железным ломом.
Несмотря на совет Госпожи, я все же прихватил копье Одноглазого.
Летающее бревно плыло в воздухе следом за Шукрат. На нем восседали мои вороны. Одна указывала направление, вторая была готова отправиться в тыл с новостями или праздничным поздравлением.
Где-то в мире сегодня наверняка отмечают праздник.
Судьба позволила мне разглядеть вдалеке Гоблина – явно в отключке, каким он обычно бывал полжизни назад, когда ежедневно напивался вдрызг, придумывая себе праздники. Я перехватил черное копье поудобнее.
Девушку я тоже заметил. Она уже ходила, но совсем как пьяная в стельку. Мне вспомнилось, как давным-давно я вместе с братом по имени Ворон устроил по поручению Душелов засаду на чародейку Шепот. Ирония судьбы. Тогда эта безумная женщина была нашей нанимательницей. А теперь работает на нас. Точнее, получит возможность работать на нас, если я сумею сохранить ей жизнь. А это может оказаться нелегко.
Как же больно видеть девушку и старого друга! Жаль, нет у меня оружия, которым я мог бы закончить все здесь и сейчас.
Копье Одноглазого шевельнулось в руках.
Я указал на зловещую парочку Мургену и Тай Дэю и прошептал:
– На обратном пути. Когда вынесем Тобо и Ревуна. – И показал на бамбуковые шесты.
Мурген изобразил невозмутимость. Тай Дэю даже изображать не пришлось. Насколько я могу судить, его лицо не способно отображать эмоции. Дой кивнул. Дядюшка Дой и неприятная необходимость – друзья неразлейвода.
– Я сам это сделаю, если ты не сможешь, – сказал я Мургену.
Солдату необходимо умение окружить сердце каменной стеной.
Приблизившись еще на несколько шагов, мы ощутили то эмоциональное явление, о котором докладывали солдаты. Но девушка все еще не отошла от шока, поэтому мы сохранили здравость рассудка. Мне пришлось лишь сосредоточиться, чтобы не раствориться в любви к Дщери Ночи.
Могу представить, насколько хуже обстояло дело, когда она полностью владела всеми своими магическими способностями.
До Тобо мы добрались без происшествий. Ревун лежал футах в десяти от него и каким-то чудом хранил молчание. Боги иногда играют в поразительные игры…
Я осмотрел Тобо, прежде чем позволил его трогать. Пульс сильный и ровный, но все тело в порезах и ссадинах, что, конечно, пустяк в сравнении с множественными переломами костей. Да, парень надолго вышел из строя.
– Он был бы цел, если бы надел вот это, – прошептала Шукрат, показывая на свое одеяние.
Кажется, оно защищало еще и от чар, – как девушка и обещала, она совершенно не ощутила воздействия эманаций Дщери Ночи.
Зато все остальные вынуждены были с ними бороться, и эта борьба становилась все труднее, по мере того как Бубу приходила в себя.
Мы уложили Тобо на грубые носилки и подвесили их к летающему бревну. Ревуна уложили прямо на бревно и привязали. Он пострадал не очень сильно, просто никак не мог прийти в сознание. Лохмотья защитили его лучше всякой брони.
Но ему придется отыскать какой-нибудь переулок и порыться в выброшенном тряпье. То, что осталось от его «костюма», язык не поворачивался назвать даже лохмотьями.
Я велел Тай Дэю и Мургену собрать как можно больше обрывков ковра, не привлекая внимания таглиосцев. Вдруг удастся что-нибудь узнать, изучив эти лоскуты? Нам не пойдет на пользу, если у Гоблина и Бубу появятся блестящие идеи насчет повышения мобильности.
Ревун выбрал как раз этот момент, чтобы очнуться, потянуться и поприветствовать мир добрым воплем. Я зажал латной перчаткой рот этой сволочи, но на секунду опоздал.
И вокруг нас стали собираться защитнички Бубу. Гоблин тоже очнулся и заозирался в полной растерянности. Кто-то, кому не терпелось закрыть Дщерь Ночи от опасности своим телом, бросился к ней сломя голову. Налетел на нее, свалил с ног, оглушил едва ли не сильнее прежнего.
Чары любви заметно ослабли.
Появились шестеро таглиосских солдат. Первые двое мгновенно остановились, увидев меня и Шукрат. Идущие следом наткнулись на них и тоже опешили.
Дой с юношеским проворством бросился вперед. Бледный Жезл засверкал в танце смерти.
Появились новые солдаты. Гораздо больше. Мурген и Тай Дэй опустошили бамбуковые трубки, затем выхватили мечи и начали плести стальной гобелен вместе с Доем.
– Уходи немедленно, – сказала мне Шукрат. – Просто толкай рейтгейстиде, и он полетит перед тобой.
Тотчас выяснилось, что лететь он будет только вперед, если несколько человек не навалятся и не заставят двигаться тоже по прямой, но уже в другом направлении.
Однако сейчас мне никто не мог помочь. Родственники Тобо были заняты, шинкуя таглиосскую армию на корм для ворон. А Шукрат играла в прятки с группой таглиосских лучников.
Когда стрелы достигали ее, она на миг теряла очертания. Черная ткань окутывала ее непроницаемым облаком.
Внезапно Шукрат выбросила облако поблескивающих обсидиановых чешуек. Хотя ветер дул нам в лицо, облако направилось к таглиосцам, и уже через секунду вражеские солдаты отчаянно бранились, хлопая себя по всему телу и позабыв обо мне.
Превосходно.
Я видел, как Гоблин и Одноглазый устраивали друг другу похожие каверзы, обычно с пчелами или осами. Как-то раз один напустил на другого армию муравьев. Почти всю жизнь немалую часть своей изобретательности они тратили на придумывание новых способов досадить друг другу.
Как мне их теперь не хватает…
Таглиосцы, которые вольно или невольно стали защитниками мессии обманников, выбрали для этого неудачное время. Родственники Тобо пускали им кровь ручьями.
И тут проклятый
