– Что? Сари вернулась?
– Нет. Она точно мертва. Но ее дух, а заодно духи ее матери и бабушки следуют за Тобо по пятам. Когда его треплет лихорадка, они тут как тут. Тобо говорит, что они с ним разговаривают и все время упрекают. А ему это не нравится. Но я считаю, что ему давно пора к ним прислушаться. Потому что жар и тряска начинаются всякий раз, когда он делает нечто такое, что его матери не понравилось бы, будь она жива. Даже если это какая-нибудь мелочь – например, забыл почистить зубы.
– Ты и правда веришь, что его преследуют эти женщины?
– Не важно, верю ли я, папуля. Главное, что он в это верит. Даже когда у него проходит жар и в голове проясняется, он упорно твердит, что мать намерена оставаться с ним до тех пор, пока он не перестанет нуждаться в ее опеке. Тогда она обретет свободу и воссоединится с Мургеном. Тобо просто бесит, когда ему заявляют, что он еще сопливый мальчишка и его дурное поведение не дает матери отдохнуть. А Сари, очевидно, тоже раздражает его незрелость, потому что ей надоело торчать здесь и нянчиться со взрослым оболтусом.
– И почему мне кажется, что ты чего-то недоговариваешь?
– Потому что ты прав. Есть кое-что еще. Тобо думает, что у этих женщин может кончиться терпение. И боится, что они утащат его с собой.
– То есть убьют?
– Нет! Как можно убить родное дитя? Не убьют, а возьмут с собой. Извлекут из тела. Так же, как покидал свое тело Мурген. С той лишь разницей, что Тобо не позволят вернуться. И если такое произойдет, то его тело через какое-то время умрет. Прежде чем ты скажешь, что Сари не даст родному сыну умереть, вспомни, что этот дух – уже не та Сари, которую ты знал. Эта Сари побывала на той стороне, среди духов, которые там уже очень давно. И как минимум один из этих духов предвидел различные варианты будущего Тобо еще до того, как Мурген и Сари встретились.
У меня создалось впечатление, что Шукрат поверила во все это не меньше, чем Тобо.
– Хорошо. Отдыхай, малышка. А я пока придумаю для нас план.
Взгляните-ка на меня. Крутой мужик. Старее древности, хромой, один глаз почти не видит, одна рука короче другой, умеет читать и писать, но, несмотря на все это, – крутой мужик.
146
Мир Ворошков. Крепость Рукнавр
За Вратами в мир Ворошков наблюдали с той стороны. Дяди Шукрат надеялись, что она тоже отыщет дорогу домой, и им не терпелось заполучить еще одну производительницу.
Мы не таились от наблюдателей. Но к Вратам прилетели ночью. Чтобы отвлечь часовых, Шукрат запустила через Врата несколько весьма необычных спутников.
Тобо не смухлевал, когда дал ей в помощники своих невидимых друзей. Мне он, помнится, подсунул парочку якобы ворон, которые постоянно где-то шлялись и которых я месяцами не видел. Зато ей он подарил несколько самых крупных и умных Теней, готовых ее защищать и делать все, что она прикажет.
Черные гончие принялись наводить страх на двух дозорных, не позволяя им добраться до бревен. А мы тем временем прошли через Врата и тоже приняли участие в веселье. Неизвестные Тени здорово перепугали Ворошков, но Шукрат все же сумела их усыпить.
И очень скоро мы поняли причину.
– Да они же совсем дети! – воскликнул я, раздевая одного из них. – Этому от силы лет двенадцать.
Тот, которого раздела Шукрат, оказался еще младше.
– Эти двое – самые юные из семьи Тологев. Да, хреновые тут дела, раз папаша послал к Вратам детей, когда вокруг все еще рыщут Тени.
А я подумал, что это нам лишь на руку. Чем реже мы будем встречать Ворошков, тем лучше.
Мальчишек мы оставили у Врат, подняв на деревья и привязав для их же безопасности. Бревна и мантии мы у них конфисковали.
Летели мы долго, потому что не рисковали передвигаться днем. По дороге Шукрат показала мне руины Хатовара. Желания их исследовать не возникло, да и некогда было.
Во мне уже начинались изменения. Но я велел им подождать, пока не освобожу Аркану.
Белая ворона издевалась надо мной и обвиняла в том, что я изменял Госпоже. Она отказывалась верить, что я этого не делал. Я уже давно перестал с ней спорить. Она все еще злилась, потому что не сумела отбить меня у сестры.
Аркану держали в небольшой крепости, которую Ворошки называли Рукнавр. Держась над самой землей, мы подлетели к ней примерно на милю и стали дожидаться полуночи, дрейфуя среди крон деревьев, которые были старыми еще во времена падения Хатовара. Под вечер мы выставили десяток ловушек для Теней, которые Шукрат смастерила, воспользовавшись инструкциями Шиветьи. Впрочем, когда она выпустила Неизвестные Тени, нужда в ловушках отпала.
По моей просьбе Шукрат поговорила с Неизвестными Тенями и еще раз убедилась, что они ясно поняли: нам предстоит столкнуться с людьми, имеющими богатый опыт борьбы с порождениями Тьмы. Преимущество наших Теней перед Тенями-убийцами состоит в том, что они не просто сгустки голода и ненависти. Неизвестные Тени хитры, коварны, проворны и способны думать. Хотя, к сожалению, с трудом понимают пользу совместных действий.
– Как думаешь, не лучше ли нам отправиться туда днем, когда все будут отдыхать? – спросил я.
– Не так уж они и бдительны. Здесь давно не было инцидентов с Тенями.
– Откуда ты знаешь?
– Просто знаю. Наши уже так близко, что я могу ощущать их чувства.
Вероятно, это означает, что она уже успела пошептаться с Неизвестными Тенями.
– Гм… А они не могут ощутить, что ты рядом?
– Нет. Потому что я одна. И одета. И потому что они не задавались такой целью – найти меня.
– Понятно. – Если наши невидимые помощники тут ни при чем, то здесь, наверное, нечто похожее на мое общение с Шиветьей. – Птичка, обрати внимание. – Я решил пустить в ход все ресурсы. А белая ворона была ресурсом ценным. – Так где моя другая дочурка, Шукрат? Расскажи как можно точнее, моей пернатой подружке нужно знать, как туда пробраться.
Ворона каркнула так отчаянно, словно увидела забравшуюся в ее гнездо змею. И стала протестовать настолько энергично, что ночная живность вокруг нас испуганно затихла.
– Хорошо, что здесь никто не понимает таглиосского. Ты чего раскаркалась? Вспомни, сколько раз уже пробиралась туда, где тебя не ждали.
Ворона пробормотала нечто в том смысле, что тогда все было иначе. Разница в основном сводилась к тому, кто кем командовал. Однако она понимала, что я теперь очень тесно связан с Шиветьей, а от голема в значительной степени зависит, выйдет ли она когда-нибудь из Пещеры
