– Опять ты за свое? – ухмыльнулась Аркана.
На этот раз она вывела меня из равновесия.
– Вообще-то, нет. Сейчас я не вербую летописца себе на замену, а пытаюсь объяснить мое отношение к жене.
Но знаю ли я сам, как отношусь к ней? Даже через столько лет? И – что, наверное, еще важнее – знает ли она?
Однако чем ближе мы подлетали к безымянной крепости, тем все менее важными мне казались эти вопросы.
147
Безымянная крепость. Я откладываю перо
Я стоял перед демоном Шиветьей, омываемый его мягким нетерпением. Мне самому не терпелось. Но меня все еще удерживала мирская суета.
Эта часть гуннитской философии обоснована солидно. Прежде чем человек сможет подняться хотя бы на нижний уровень духовной сосредоточенности, ему необходимо научиться полному отрешению от житейских страстей. От всех без исключения, раз и навсегда. Иначе всегда отыщется хотя бы одно архиважное дело, которое необходимо завершить, прежде чем двинуться вперед.
Для меня таким последним делом стало спасение Госпожи. Моей жены. Она продолжала балансировать на краю бездны. Мне уже было ясно, что единственное лекарство для нее – желание продолжать борьбу за себя. И белая ворона со мной согласилась.
– Позволь мне с ней поработать, – попросила птица. – Десять минут – и я ее так разозлю, что она будет готова горы вдребезги разнести, чтобы поймать меня и дать взбучку.
– Не сомневаюсь. Но мне нравится все как есть. Кроме одного: насколько это затянулось.
Похоже, поход на юг займет у Суврина целую вечность. Хотя сейчас Отряд идет гораздо быстрее, чем мы шли на север. Теперь никто не пытается его остановить.
Я убивал время, путешествуя по бескрайним просторам памяти Шиветьи – но избегая всего, что относилось к Хатовару. Этот десерт я намерен был приберечь до тех пор, когда меня ничто не будет отвлекать. И тогда я смогу насладиться каждой вкусовой ноткой.
Через некоторое время я уступил неизбежному и послал девочек за Госпожой. Как знать, а вдруг мой здоровенный приятель, восседающий на деревянном троне, сможет дать мне парочку дельных советов. И тогда Госпожа получит от меня такого пинка, что придет наконец в себя.
Не успели девочки вылететь через дыру в крыше, как объявились нефы. Злые, готовые лезть в драку. Я не мог с ними общаться, поэтому и мое настроение вскоре стало таким же мерзким. И я отправился искать копье Одноглазого. Уж если оно прикончило богиню, то сможет сбить спесь и с трех навязчивых занудливых призраков.
Но Шиветья меня остановил. Он пообещал, что сумеет их успокоить, объяснив, чем мы тут занимаемся. Его освобождение не погубит нефов. Более того, они вступят в новую фазу своего существования. И получат работу, обслуживая плато Блистающих Камней. Которое уже накопило десятки проблем, требующих особого внимания. Прибрать, расчистить и так далее.
Теперь нас с Шиветьей соединяла настолько тесная связь, что я мог увидеть плато его глазами, стоило только пожелать. А если приложить чуть больше усилий, то и весь мир. Некоторое время я наблюдал, как девочки мчатся на север, время от времени развлекаясь воздушными пируэтами.
Я поспал несколько часов. А может, неделю. Проснувшись, взял лампу и подошел к трону. Покалеченной рукой я придерживал копье Одноглазого. Какое-то время мы с Шиветьей смотрели друг на друга.
– Пора? – спросил я. И добавил: – Как думаешь, мы готовы справиться без кинжалов? Да? Тогда последнее маленькое дело. Мне надо написать записку девочкам.
Записка обернулась письмом. Ничего удивительного – разве летописец, взявшись за перо, сможет остановиться?
Очень четкая мысль. Ты уже закончил? И уверен, что других дел у тебя не осталось?
– Пора.
Из темноты выплыли нефы, вечные претенденты на общение со мной. Сейчас они казались гораздо более материальными, чем когда-либо прежде. И в этот раз я им очень нравился.
Я отложил перо.
148
Плато Блистающих Камней. И Дочери Времени
Огоньки мы заметили издалека. Что это? На плато не бывает огней. Мы поднялись на тысячу футов. Но к тому времени все погасло. Остался лишь свет, бьющий из дыры в куполе над тронным залом демона. Пока мы подлетали, пропал и он.
Потом мы были слишком заняты, опуская Госпожу и Тобо через отверстие в куполе, и все прочее вылетело у нас из головы. С рейтгейстиде трудно управляться, если тот, кто на нем сидит, не помогает.
Спустившись, мы увидели лишь одинокую масляную лампу, горящую на столе того старика – ученого из Таглиоса. Костоправ оставил записку. Вот ведь сообразительный старикан – написал он ее на нашем языке. Не очень грамотно, но мы все поняли.
Пожалуй, у него и в самом деле имелась способность к языкам, о чем он частенько твердил.
Аркана взяла лампу и зажгла пару факелов. И мы отправились на поиски Костоправа.
– Знаешь, – сказала она, – он нас всегда дразнил, но очень скоро я стала относиться к нему так, словно он мой отец.
Мы никогда с ней не разговаривали о наших настоящих отцах. Иначе поссорились бы.
– Да. Он оберегал тебя. Может, даже больше, чем ты знаешь.
– И тебя.
Мы нашли Костоправа сидящим возле деревянного трона.
– Эй! Он еще дышит.
– Похоже… О черт, смотри! А кинжалов-то в демоне нет.
Они валялись разбросанные по полу.
И тут глаза демона открылись, глаза Костоправа тоже, и вид у обоих был весьма смущенный, и только теперь до меня по-настоящему дошло, о чем написал нам Костоправ. Это не было какое-то запутанное религиозное прощальное послание, он просто не смог подобрать правильные слова и объяснить, что они с демоном договорились поменяться телами. Тогда Шиветья станет смертным и проживет еще столько, сколько протянет тело Костоправа, а Костоправ превратится в большого, старого и мудрого морского дракона, плывущего по океану истории. Так оба они окажутся на небесах. И нефы будут счастливы. И плато уцелеет. И белая ворона будет ругаться, сидя на плече Костоправа. А нам с Арканой предстоит постоянно выяснять, кому из нас вести Анналы. Потому что мы терпеть не можем писать.
Поэтому мы меняемся местами. Когда эта бродяжка отходит от своего ненаглядного Тобо, она берется за перо и делает свою часть работы.
Кстати, она не заметила – наверное, потому, что слишком для этого тупа, – что Госпожа выздоравливает. Недавно я видела, как наша подопечная пускает малюсенькие огненные шарики. Думаю, если бы она придумала какой-нибудь способ заниматься любовью с огромным монстром, то проделывала бы это трижды в день. Потому что именно от него к ней течет ручеек магической силы. Наверное, это лучший и самый многозначительный подарок, который она когда-либо от него получала.
