Мне нравилось, как разворачивались события. Маленький колдун и его парни вовсю разгулялись в стране, не оправившейся от землетрясения и не способной организовать отпор.
И все же меня не покидало предчувствие, что впереди нас поджидает большая беда.
Такое случалось и раньше. Народы опускались перед нами на колени – пока не осталась от нашего войска десятая часть, да и та оказалась осажденной в Дежагоре.
38
Костоправ возглавил кавалерию и помчался впереди армии. Бегущие тенеземцы падали под нашими копьями; лишь изредка возникали очаги сопротивления. По окрестностям рассеялись наши фуражиры: надо собрать подчистую всю доступную провизию, чтобы основные силы могли надолго стать лагерем, как только перевалят через горы.
Правда, у меня не шло из головы, что ровно тем же самым мы занимались несколько лет назад, после победы у Годжийского брода. Однако, когда я напомнил об этом Костоправу, тот лишь пожал плечами:
– Нынче все не так. Им негде набрать новые армии. И новых колдунов тоже взять неоткуда. Разве не так?
– А им и нужды нет. Длиннотень и Ревун сами могут сожрать нас заживо. И сожрут, если как следует постараются.
Мы вступили в средних размеров городишко, полностью покинутый людьми. Правда, исчезли они задолго до нашего прихода – виной тому свирепое землетрясение. Все же нам попались уцелевшие строения, что позволило укрыться от мороза. Мы развели огонь, что с тактической точки зрения было не самой лучшей идеей. Когда разомлеешь у камелька, не очень-то захочется выходить наружу.
Это становилось главной нашей проблемой. Заставить людей двигаться мог разве что голод.
Прошла неделя с тех пор, как я в последний раз путешествовал с Копченым. Вот уж не думал, что смогу так сильно по нему соскучиться.
Я убедил себя в том, что и без его помощи справлюсь со своей болью. Прежде это удавалось, когда колдун был под рукой и у меня имелась возможность блуждать по миру духов.
Когда скачешь вдоль восточной кромки ада, рискуя отморозить задницу еще до того, как подохнешь от голода, самое лучшее – думать о других проблемах. А проблем хватало. Причем серьезных.
Главная из них – как бы мне свершить возмездие.
Единственное развлечение в этом тяжелом походе – смотреть, как Тай Дэй пытается усидеть на спине своей убогой шатающейся клячи. Но малый держался – упорства ему было не занимать.
Каждые четыре часа Костоправ спрашивал меня насчет свойственников. Я ничего не знал. Тай Дэй утверждал то же самое, а свое мнение насчет его правдивости я предпочитал держать при себе. Костоправ поглядывал на меня не слишком приветливо.
Прилетела весть о поимке тенеземского дезертира, якобы знающего местонахождение пещеры, битком набитой припасами.
– Ты в это веришь? – спросил я.
– Возможно, парень просто боится, что ему перережут глотку, и готов наврать с три короба, лишь бы отсрочить расправу. Но мы проверим.
– Прямо сейчас, когда я только начал привыкать к теплу?
– А к голоду ты тоже начал привыкать?
Мы покинули город и поехали дальше: все вперед и вперед, день за днем, через поля, леса и холмы, минуя города и веси, изувеченные землетрясением и брошенные населением. Мы с Капитаном ехали на огромных черных скакунах. Он был одет в холодную броню Вдоводела, я тащил чертово знамя, а позади, как куль с овсом, болтался на своей лошаденке Тай Дэй. В конце концов мы нашли ледяную пещеру. Судя по словам пленника, там нас ждали несметные богатства. Но при землетрясении вход в нее оказался завален. Оголодавшие туземцы начали было его расчищать, но мы освободили их от этой трудной работы и выставили караул. Было решено дождаться наших основных сил, достаточно нагулявших аппетит, чтобы докопаться до ужина.
Потом мы двигались дальше, к Кьяулуну и Вершине, ухитряясь и снедь добывать, и неприятностей избегать, пока не оказались всего в сорока милях к северу от разрушенного города.
Местность там была что надо – ухоженная и почти не затронутая бедствием. Я бы даже назвал ее красивой, если бы не студеные ветры. И тут внезапно мы повстречали тенеземскую кавалерию. И куда только смотрели вороны Старика?
Эти всадники, все до единого, были настроены очень серьезно. Под их стремительным ударом мы развалились на полдюжины кучек, и сразу же на нас попыталась навалиться орда пехотинцев. К нашему счастью, то было местное ополчение – плохо вооруженные и совершенно необученные крестьяне. К слову сказать, и неопытный сельский олух, коли ему повезет, укокошит тебя с тем же успехом, что и жрец боевых искусств, вроде дядюшки Доя.
Мне удалось водрузить знамя на вершине кургана. Старик находился рядом, наши – вокруг.
– Надо же было тебе именно сегодня не напялить твой чертов доспех! – прокричал я. – Вырядись ты пугалом, глядишь, у них поубавилось бы куражу.
Возможно, так бы и случилось. Кто знает?
– Что-то он тяжеловат в последнее время, – пробормотал Костоправ, облачаясь в свои вычурные жуткие латы. – К тому же броня холодная и провоняла потом.
Стоило Капитану надеть на голову крылатый шлем, как на плечи уселась пара чудовищных ворон. По латам побежали струи алого огня. Туча ворон с надрывным карканьем вилась над нашими головами.
После непродолжительной попытки разобраться с Вдоводелом, знаменосцем и Стариковыми воронами большая часть пехотинцев пришла к разумному решению посвятить остаток дня отдыху. Видать, сюда дошли самые неприятные слухи о нашей армии.
А вот кавалеристы оказались слепленными из другого теста. Они продолжали сражаться. Во-первых, это были ветераны, а во-вторых, Длиннотень наверняка их убедил, что мы зажарим их женщин, изнасилуем детей, а всех прочих освежуем и мясо скормим собакам, а кожу пустим на сапоги.
Но в конце концов мы рассеяли и их. Солдаты рвались преследовать, но Старик приказал продолжать движение на юг, с тем чтобы овладеть дорогами и переправами. Нашлись такие, кто оставил этот приказ без внимания.
– И как с ними быть? – осведомился я.
– Пусть их участь послужит уроком остальным. Если кто выживет, потом догонит нас.
Настроен он был сурово, даже не распорядился насчет помощи раненым. На моей памяти такого еще никогда не случалось. Правда, в этот раз ни один из братьев Отряда – а с нами их была почти дюжина – ранений не получил. Нередко в поступках Капитана проявлялось его равнодушие к судьбам наших союзников, но не настолько откровенно, чтобы люди, не принадлежащие к Отряду, получили повод возмутиться. Я надеялся, что так будет и впредь. У нас и без того забот полон рот.
Сотни раз я видел Тенелов во снах Копченого, Вершину избороздил вдоль и поперек и считал, что не хуже тамошних обитателей знаю и город и цитадель. Но к подлинной, не профильтрованной сознанием Копченого реальности я оказался не готов.
Землетрясение превратило Кьяулун в сущий ад. Голод и болезни выкосили большинство жителей, уцелевших при
