– Хочешь сказать, что при отсутствии трех звезд опознала созвездие, о котором в детстве узнала из сказки?
Особенно яркий сноп искр осветил женщину, таращившуюся на меня в крайнем недоумении. А еще – стоявшего позади нее дядюшку Доя. Он выглядел раздраженным, но, как только понял, что я его вижу, напустил на себя безразличие.
– Вот ты где, Гота! И ты, племянник! Что тут происходит?
– Солдаты Тьмы остановили просачивание смертей, – произнес Тай Дэй, оказавшийся гораздо ближе, чем мне представлялось.
Он тараторил на нюень бао так быстро, что я не разбирал многих слов и надеялся понять суть лишь в общем контексте.
– Я предупреждал тебя о необходимости держать язык за зубами… – начал дядюшка Дой, обращаясь к Готе.
– Я сама могу предупредить тебя о чем угодно, обманщик!
Думаю, примерно таково значение этого слова. Правда, оно имело корень, близкий по смыслу к «шарлатану», и приставку, означавшую превосходную степень. А еще оно было созвучно слову «жрец». Меня это позабавило. Нож, наверное, тоже бы оценил.
До сих пор матушка Гота выказывала Дою куда больше почтения, чем всем остальным. С ним она считалась. Теперь же они бранились, как дети.
Правда, мне казалось, что содержание перебранки не имело отношения к истинной причине их размолвки. Но наблюдать за этим было весьма интересно.
Тай Дэй воспользовался кратким перерывом в склоке и указал родственникам, что они выясняют отношения на глазах у Костяных Воинов, один из которых владеет языком нюень бао. Дой тут же спохватился, закрыл рот и решил прогуляться.
– Надеюсь, какой-нибудь нервный солдатик не подстрелит его в темноте, – проговорил я.
Тай Дэй потащился следом за дядюшкой.
Оставшись без собеседников, Гота умолкла. Она явно была не прочь насесть на меня, но, видно, решила, что я лишь во вторую очередь ей зять, а в первую – Солдат Тьмы. Да и вообще, поскольку я не из нюень бао, ниже меня разве что земляные черви.
Однако я и сам был не против маленькой перебранки: какого хрена меня разбудили раньше времени?
– Было весело, – громко произнес я.
Матушка Гота, брызжа слюной и что-то лопоча, удалилась во тьму.
– Эй, – бросил я в пустоту, – кто-нибудь слышал о созвездии Аркан? Какие-нибудь легенды? Ну хоть что-то?
Никто не отозвался. Неудивительно.
На протяжении нескольких следующих дней я задавал этот вопрос кому ни попадя и всегда получал один и тот же ответ. Похоже, даже Нарайян Сингх, которому следовало бы все знать обо всех удавках на свете, ничего не мог сказать на сей счет. Во всяком случае, Госпоже не удалось вытянуть из живого святого обманников ничего вразумительного.
Так или иначе, ему предстояло превратиться из живого святого в живого мученика. Впереди его ожидал лишь бесконечный ужас.
Убедившись, что Врата Теней держатся, я не спеша вернулся в мою землянку. Казалось, будто знамя излучает силу. Видимо, с ним происходило нечто заслуживающее внимания, и мне следовало сходить к Костоправу, что я и собирался сделать, как только подзаживет ляжка и удастся малость поспать.
Свойственники особой проблемы не представляли – никто из них так и не вернулся в наше убогое логово. Наслаждаться каменным полом и вонью предстояло мне одному. Едва опустив затылок на жесткое изголовье, я уснул.
81
Некоторое время я спал по-настоящему. И наверняка видел обычные сны, хотя ни одного не запомнил. Потом мой дух каким-то образом отделился от тела. Каким именно, я не понимал, но главное, что это отделение не стоило мне особых усилий. Поначалу я не порывался двигаться самостоятельно, позволил невидимым волнам нести меня куда придется.
Затем я полетел вверх, что потребовало некоторого напряжения воли. Захотелось толком разглядеть созвездие, так взволновавшее матушку Готу. Для этого пришлось подняться на тысячу футов. И даже с такой высоты было непросто увидеть все звезды Аркана.
И оставалось непонятным, как можно было рассмотреть созвездие, находясь возле Врат Теней.
Впрочем, сей вопрос не особо меня беспокоил. На какое-то время мое внимание привлекла каменистая равнина: нечто вроде бледного света появилось там, где миг назад был лишь сгусток тьмы. Хотя могло и показаться.
Я не отправился туда, чтобы выяснить. Странно, даже желания такого не возникло. Почему-то не стоял передо мной такой выбор – исследовать эту территорию или не исследовать. Я лишь мысленно хмыкнул – и тотчас забыл о плато.
С такой же легкостью я отказался от намерения поискать Могабу или Гоблина. Это ж нужно мотаться туда и сюда, время рассчитывать, а мне лень даже чуточку шевельнуть мозгами.
В итоге я решил пошпионить за Душелов. Возможно, она уже достаточно пришла в себя, чтобы злиться и строить козни, а то и выкинуть какой-нибудь интересный финт.
А может быть, она просто улеглась спать.
Так и оказалось: Душелов мирно почивала под деревьями, на ветвях которых плотно сидели вороны, как будто слетелись со всего света оберегать ее сон.
Надо думать, птахи не голодали. Земля под деревьями была покрыта пометом. Там же шныряли Тени, горько сетуя на то, что вороны не спускаются к ним поиграть.
Подражая Тени, я нырнул в пещеру Душелов. Ее ограждали чары, не пропускавшие губительные сгустки Тьмы, но я имел иную природу и потому смог попасть внутрь.
Душелов спит? Часто ли с ней случалось такое? А вот Дщерь Ночи бодрствует. И, будучи особой чувствительной, ощущает мое присутствие.
– Мать? – пробормотала она, привстав на сыром ложе из сосновых иголок.
Душелов спала чутко. Едва заслышав звук, она встрепенулась, словно в ожидании опасности. Сестра Госпожи была в маске, являвшейся ее отличительным знаком в прошлые времена. В последнее время она обходилась без мориона, хотя я редко видел Душелов на публике. И никогда во плоти.
Эта женщина была похожа на Госпожу, но обладала чертами даже более тонкими и чувственными. Костоправ утверждал, что в свое время не дал ей соблазнить себя. Пожалуй, я верю, хоть и не представляю, как это ему удалось. На его месте у меня точно были бы проблемы, несмотря на мою любовь к Сари.
Может, дело в его возрасте?
Пристанище Душелов было освещено свисавшей с потолка лампой – двоюродной сестрой наших спасительных свечей. Горела она неярко, но не оставляла и уголка, где могла бы затаиться смертоносная Тень.
– Что ты сказала? – произнесла Душелов голосом мужчины, способного лишь на сдавленный шепот, но с угрозой, достойной старинной и жуткой репутации Десяти Взятых.
Сочувствия и тепла в нем было не больше, чем у змеи или паука.
Дщерь Ночи не откликнулась, словно Душелов не было рядом.
– Нечего упрямиться. – Душелов хихикнула, как девчонка, шепчущаяся с подружками о мальчишках. – Бесполезно. Никто тебе не поможет… – Теперь ее голос стал предсмертным хрипом умирающего от рака старца. – Ты будешь делать то, что угодно мне. Мне же угодно, чтобы ты повторила
