Осколки стекла под ногами Роуз начали растворяться. Теперь она шла по полу, сбитому из широких досок, и в конце концов очутилась в приемном зале. Там ее встретили женщины и девушки из свиты принцессы Елизаветы. Собиралась они, однако, не для работы, а чтобы поболтать, подкрепиться и поиграть в игры. Когда Мария и Елизавета присоединились к своему отцу в Гринвичском дворце, фрейлины принцесс приехали к королевскому двору вместе с ними.
Роуз в который раз напомнила себе, что чай тут не подают. Чай появится в Англии только через сто лет, так что пока дамы употребляли какой-то напиток на основе меда – на вкус просто жуть! Девочка вроде бы помнила, как однажды отхлебнула глоточек. Время от времени ее посещали такие вот смутные, призрачные воспоминания.
Получается, она уже бывала в этом зале, который вел в личные покои Елизаветы. Проходя мимо девушек, склонившихся над пяльцами с вышивкой, Роуз слышала обрывки свежих сплетен. В большом камине горел огонь, в воздухе чувствовался холод. Значит ли это, что в ее отсутствие лето сменилось осенью?
– Говорят, теперь Лысая Джейн, как собачка, ходит по пятам за принцессой Марией, потому что та якобы пообещала ей новые туфли, – осуждающе фыркнула молодая женщина с толстым приплюснутым носом, неприятно похожая на Кэрри, только без неоново-синей пряди в волосах. – Я слышала, король увеличил принцессе Марии содержание, и она собирается заказывать придворному башмачнику не меньше полудюжины пар в год!
Внимание Роуз, однако, привлекло не столько лицо фрейлины, сколько приколотая к лифу ее платья золотая брошь. Это была не тюдоровская роза, а какой-то другой цветок, но выполненный в очень знакомом стиле – девочка разглядела это даже издалека.
– Чего уставилась, невоспитанная девчонка? – резко бросила фрейлина.
– О, простите, я только… восхищалась вашей укладкой.
– Укладкой? – Молодая женщина расхохоталась. – Что еще за укладка? Это как посадка или осанка?
– Нет-нет, еще раз прошу прощения. Я имела в виду вашу прическу.
– А-а, coquillage, – фрейлина самодовольно усмехнулась. – Хотя французского ты все равно не знаешь…
Роуз едва удержалась от того, чтобы смерить собеседницу презрительным взглядом. За время жизни у бабушки, где ей постоянно приходилось иметь дело со Злыми Королевами Индианы, делать это она научилась мастерски. Девочка опустила глаза и покачала головой.
– Coquillage по-французски означает «улитка». Видишь, у меня тут маленькие улиточки, – фрейлина коснулась уложенных дугой волос, которые действительно напоминали целый выводок крохотных улиток, ползущих по голове.
«Бр-р-р», – внутренне содрогнулась Роуз, но вслух произнесла:
– Очень мило.
Присев в коротком реверансе, она поспешила удалиться. Нужно найти ювелира, который сделал эту брошь. Ювелира: мастера по изготовлению красивых вещиц!
Дверь распахнулась. Лицо миссис Добкинс представляло собой одну сплошную улыбку.
– Милости просим! Ее высочество будет рада…
Бросившаяся навстречу Роуз Елизавета схватила девочку за руки.
– Ох, как я тебе благодарна! Смотри! – Она указала на свой подбородок.
– Посмотреть на что, миледи?
Принцесса вздернула плечи и захихикала.
– Вот оно – лучшее доказательство. Прыщей как не бывало. У меня чистая кожа! А все твоя волшебная мазь. Я намазала ею и другой прыщик, который только собирался вскочить.
– Рада, что средство подействовало.
– Идем. Мы с моим младшим братом, принцем Эдуардом, хотим поиграть в кольца. Он просил, чтобы я обязательно привела тебя. Говорит, ты обращалась с ним не как с ребенком и не как с будущим королем.
На равных? – промелькнуло у Роуз. К счастью, она вовремя спохватилась, удержав слово, готовое сорваться с губ.
– Представляешь? – продолжала Елизавета. – У него такие странные мысли.
Значит, когда они сидели в дупле, юному принцу она понравилась – «приглянулась», как сказала бы мама. Но что представляет собой игра в кольца? О каких кольцах шла речь?
– Миледи, мне тоже пойти с вами? – раздался вдруг голос из угла.
Роуз увидела, что это карлица, одетая в точно такое же платье, какое было на Елизавете: светло-голубой киртл с узорной вышивкой в виде листьев, в боковых разрезах которого виднелась нижняя юбка в складку.
Издав недовольный возглас, Елизавета раздраженно закатила глаза и пробормотала себе под нос:
– Лучше бы отец прислал мне не карлицу, а учителя, как у Эдуарда.
– Миледи, я вам не по душе? – Казалось, карлица вот-вот расплачется.
– Нет, не-е-ет, Беттина, не в этом дело. Просто… от кувыркающихся карликов никакого проку. – Елизавета поджала губы. – Не обижайся.
Внутри у Роуз все вскипело. Разве можно быть такой бестактной? Это же чистой воды травля, как в школе. Школьная травля образца шестнадцатого века; в роли обидчиков – королевские особы!
– Все это очень оскорбительно! – выпалила Роуз.
Казалось, все в зале одновременно втянули воздух и задержали дыхание – и миссис Добкинс, и принцесса, и Сара, и кухонная прислуга, убиравшая со стола после завтрака.
– Что ты такое несешь? – Елизавета воззрилась на девочку.
– Прошу прощения, миледи, но я нахожу оскорбительным, что в этой девушке из-за ее малого роста видят исключительно объект насмешек. Так обращаться с человеком просто… просто недопустимо. Стыдно, ваше высочество! Вам всем должно быть стыдно! – гневно топнула ногой Роуз.
Миссис Добкинс покачнулась и ухватилась за краешек скатерти. Сара опрометью выбежала вон. На лице принцессы отразилась странная смесь эмоций, а ошеломленная Беттина не сводила с Роуз сияющих глаз.
По прошествии нескольких секунд Елизавета, по-видимому, определилась с чувствами: теперь ее лицо выражало любопытство.
– Всем выйти, кроме Роуз, – повелела она. Как только дверь закрылась, Елизавета сурово спросила: – Ты кто такая, что осмеливаешься стыдить королевскую дочь?
– Я – обычная девочка.
– Нет, не обычная, я это уже поняла. Я видела, как ты читала мою книжку, ту, что оставила для меня моя наставница, Кэт Эшли. Я справлялась о тебе у Кэт. Она сказала, что среди ее родственников нет никого по имени Роуз Эшли. По крайней мере, среди ближайших.
– Я не из ближайшей родни.
– Неважно. Как бы то ни было, ты – не простая девица. Простые читать не умеют. – Елизавета резко вдохнула и продолжила: – А как насчет математики? Простыми арифметическими действиями владеешь?
Роуз кивнула.
– А с чем-то посложнее знакома?
– Немного.
– Немного? С чем?
– С геометрией.
– Ну, скажем, знаешь, что такое равнобедренный треугольник?
– Такой, у которого две стороны равны. – Взгляд Роуз был прикован к кулону на шее принцессы, розе Тюдоров, медальоне с фотографией самой Роуз и ее мамы, а также портретом отца. Девочку переполняло негодование.
– А что собой представляет равносторонний треугольник? – спросила Елизавета, вызывающе вздернув подбородок.
– Такой, у которого равны все три стороны, – отчеканила Роуз.
Елизавета прищурилась.
– Хорошо, тогда вот орешек покрепче. – Она сделала паузу. – Что такое произвольный треугольник?
– У которого все три стороны разные.
После этого на Роуз посыпался град вопросов: принцесса потребовала дать определения тупоугольного и прямоугольного треугольников. Роуз ни разу не ошиблась с ответом – геометрия была ее сильной стороной. Оставалось лишь надеяться, что в дебри алгебры Елизавета не полезет.
– Видишь ли, Роуз Эшли, я люблю окружать себя умными людьми,
