Судья скривил рот.
– Неестественность облака не вызывает сомнений. А в поисках преступника, как и в преследовании бесчестных магов, я руководствуюсь законами и обычаями королевства и Княжеского леса. Я повторю свой вопрос: как вы проникли внутрь?
Констанция проигнорировала слова.
– Я видела не одну сотню костей. Неужели все они бывшие маги? Даже дети?
Под ледяным взглядом судьи душа Констанции дрогнула.
– Волшебство имеет загадочную природу. Однако к делу это не относится. Вы нарушили закон и отказываетесь отвечать на поставленный вопрос.
Толпа начала волноваться. После его слов с разных сторон послышался шепот, полный сомнения и страха. По кивку судьи облаченный в черное одеяние стражник шагнул вперед, схватил Констанцию за правую руку и оттащил от отца, чье лицо мгновенно скривилось.
– До наступления суда вы останетесь под арестом. Вы обвиняетесь в нарушении карантина, – произнес судья стальным голосом.
Герцог начал хныкать, а затем из его горла вырвался пронзительный вопль.
Констанция часто мечтала о возвращении в город, пока жила в храме. Она всегда знала, что будет непросто. Но чтобы настолько? Ее отец стал беспомощным. Город страдал от деяний судьи и охоты на магов. Город жил в страхе и печали. А ее путь теперь закончится в тюремной камере – или того хуже. Констанция сжала кулаки, крепко обхватив трость левой рукой.
«Нет, так все закончиться не может».
Внезапно из толпы раздался еще один голос.
– Судья, я могу согласиться, что покидать пределы города – незаконно, но… Разве входить в город тоже запрещается? – Вперед проталкивался высокий, стройный мужчина с закутанным в шарфы лицом и одетый в яркую шелковую одежду цвета индиго.
– Лорд Ирвин, – спокойно начал судья с ноткой ненависти в голосе, – будучи Мастером Меча, вы вряд ли компетентны в законодательных вопросах.
«Лорд Ирвин?»
Сердце Констанции забилось быстрее. Она помнила его семнадцатилетним юношей, когда они сражались в садах, сверкая шпагами в солнечных лучах.
– Что ж, ладно… Лорд Вередит? Вот вы где! – Ирвин обратился к дряхлому старику, которого Констанция смутно помнила из детства. – Я полагаю, вы как раз прекрасно разбираетесь в этих вопросах. Не могли бы вы изложить судье вашу позицию?
– Д-да… – заикался старик, с явным ужасом глядя на судью. – Прошу меня простить, но… Я боюсь… Если мне не изменяет память… то… – Он кашлянул. – Увы, я полагаю, Мастер Мечей прав. – Он повысил голос и начал цитировать заливистой трелью: – Книга Законов, раздел восьмой, пункт тридцать…
– Что ж, прекрасно, милорд, – перебил Ирвин. – Я полагаю, всем теперь ясно. Я и мои люди с радостью сопроводим леди Констанцию в ее покои и лично убедимся, что она получит все необходимое для вечерних празднеств.
Констанция мельком увидела нескольких мужчин в ярких небесно-голубых ливреях. Было понятно, что свита судьи и Ирвина примерно равна по количеству. Какое-то время Ирвин и судья не сводили друг с друга глаз.
– Милостивый Митрис, – пробормотала Констанция, вырвавшись из неуверенной хватки стражника судьи. – Прекратите этот балаган!
Ирвин и судья моргнули в явном изумлении.
– Я займу свои прежние покои на вершине Южной башни. Могу я попросить принести мне горячей воды? Спасибо. – Глубоко вздохнув, девушка наклонилась и поцеловала щеку плачущего отца. – Увидимся на празднике, отец. Прошу вас, не плачьте. – Констанция повернулась к Уинтону. – Я сожалею о герцогине, брат. Я искренне сожалею.
Констанция направилась сквозь расступающуюся толпу в квадратную Южную башню, тяжело стуча тростью по мощеной дороге.
Она медленно поднималась по лестнице, с трудом переводя дыхание. Ступеньки расплывались перед глазами. Почти. Дома. Правой рукой в перчатке она держалась за перила, а дрожащей левой крепко сжимала трость. Тремор не прекращался, и эта легкая дрожь сводила ее с ума. Добравшись до верха, она услышала, как открылась и вновь закрылась дверь внутреннего двора.
– Констанция? – раздался голос Ирвина.
– Я в порядке. Позвольте мне отдохнуть, – почти крикнула она.
Наконец девушка добралась до двери своей комнаты. Ее покои совсем не изменились, сохранив следы потертостей от постоянных ударов ногой, и инициалы, вырезанные на деревянном полотне в тринадцать лет перочинным ножиком. К.Р.
– Констанция! Подождите! – Ирвин мчался вверх по лестнице, перешагивая зараз несколько ступеней.
Вздохнув, девушка открыла дверь.
Потрясенная Констанция тяжело облокотилась на дверной косяк – внутри спальня теперь напоминала помойку. Пыльная кровать оказалась завалена бумагами; шторы на окнах разорвались. Прикроватный сундук для игрушек, который Констанция покрасила в ярко-розовый и желтый, едва виднелся среди кучи перевернутых сломанных стульев. Основную часть комнаты захламляла куча разбитой мебели. Здесь пахло старым деревом и гнилью. К своему удивлению, девушка заметила расческу, оставленную ею на туалетном столике много лет назад. Сейчас ее покрывал толстый слой пыли и паутины, и лежала она в углу возле грязного окна. С открытым от удивления ртом Констанция вошла в спальню, и в ту же секунду на этаже появился Ирвин.
– Констанция… – Его дыхание было ровным и спокойным, несмотря на столь спешный подъем. – Я не хотел, чтобы вы увидели свою комнату. Мне очень жаль.
– Что здесь произошло? – поинтересовалась она тихим голосом, звук которого ей самой был неприятен.
– Когда сгустился туман и началась буря, все захотели получить место в замке: видимость здесь лучше, а обстановка спокойнее. Большая часть Верхнего города переехала в замок. Безусловно, чума унесла множество жизней, но все равно людям нужно было где-то жить. – Ирвин вздохнул. – Ваш отец запретил пользоваться этой спальней. И тогда…
– И тогда она превратилась в свалку. Теперь ясно, как люди ко мне относились, – заметила Констанция, чуть не заплакав от обиды.
– Это неправда, Констанция. Я полагаю, отец берег ее на тот случай, если вы вернетесь.
«Он просил никогда не возвращаться», – вспомнила девушка, качая головой.
Констанция повернулась лицом к лорду Ирвину.
– У меня и в шестнадцать лет имелись враги. Герцогиня, например, – уточнила Констанция, но вдруг вспомнила, что та мертва. – Я готовилась противостоять ей, но теперь…
Ирвин стянул с лица шелковые шарфы. Шесть лет спустя он выглядел иначе, но в то же время остался прежним. В свои двадцать три он был немного старше Констанции. У него были высокие заостренные скулы и смуглая кожа восточного валорианца, доставшиеся по наследству от матери. В семнадцать лет он был долговязым неуклюжим юношей, за исключением тех случаев, когда держал в руках тренировочный меч. Но с тех пор его лицо изменилось, и он превратился в высокого, стройного, уверенного в себе мужчину. Его яркие зеленые глаза блестели подобно драгоценным камням, именно так, как она помнила с детства.
– Я рад, что вы вернулись, – неожиданно признался Ирвин. Щеки его запылали под пристальным взглядом Констанции.
Рот девушки дрогнул в дразнящей улыбке.
– Так где вы предлагаете мне спать?
Ирвин прокашлялся:
– Комнаты первого этажа вполне пригодны для жизни. Я боюсь, это единственное, на что вы можете рассчитывать. У нас не хватает рабочей силы. Я уже послал несколько слуг, чтобы они подготовили спальню.
– Когда-то эти комнаты
