Повисшая пауза долго не продержалась:
– В болото сбрасывал он лично?
– Да. Толкнул в спину.
Один из дознавателей хмыкнул:
– Весомый повод для мести. Не так ли? – но так как я молчал с каменным выражением на лице, продолжил спрашивать: – Именно поэтому сегодняшней ночью ты ему и отомстил?
– Мм? – о чём это они? И моё удивление выглядело искренним.
– Ты был сегодня ночью возле дома господина Клюннера?
– Нет. Понятия не имею, где он проживает!
– И не пытался ему мстить?
– Совершенно забыл о его существовании!
– А когда забыл? После того как сжёг его дом?
– Ничего я не жёг! С чего вы взяли?
– А перед тем ты его убил?
– Да никого я не убивал! – и моя ложь была тут же зафиксирована.
– Ты врёшь! Убивал! – меня чуть не парализовало от страха. – Это ты убил Клюннера?
– Нет! – мне теперь следовало отвечать очень осторожно и по существу. С одним коварным вопросом я уже прокололся. Не хватало мне ещё разбирательств по поводу расстрела татей возле храма Макошь. – Я его не видел с того момента, когда боролся с его подельниками у болота с крокодилами.
– Это ты поджёг дом?
– Нет! И вам о моём алиби уже говорила моя супруга.
Но вопросы, чуть только видоизменяющиеся по форме, следовали ещё в течение полутора часов. И хорошо, что все они касались событий, связанных только с этим проклятым фикси и с моим похищением с улицы. Иначе я никак не выкрутился бы. И то не факт, что выкрутился, скорей отчаянно пытался запутать следствие. Ну и попутно сам хотел разобраться: почему показания Николетты не совпадают с показаниями её домашних?
В конце концов дознаватели пришли к выводам, высказанным в виде предположений:
– Похоже, что ты в самом деле не участвовал в поджоге дома господина Клюннера. Как и в его убийстве. Но всё это будет тщательно и неоднократно перепроверяться. Также у нас имеются веские подозрения, что ты замешан в иных правонарушениях. К тому же при тебе нет никаких квитанций о покупке самого современного оружия, поэтому оно пока остаётся у нас, до окончательного выяснения о его происхождении. Согласен?… Что-то ты совершенно не расстроен отбором у тебя таких дорогостоящих предметов… С чего бы это?…
Хотелось им сказать: «Да забирайте! Я себе ещё найду!» – но вовремя остановился, с уверенностью заявляя:
– В самое ближайшее время вы мне его всё равно вернёте. Потому что мерзкого Клюннера я не убивал. И не поджигал.
– Допустим… Но ты должен понимать: смерть такого высокопоставленного и ценного для империи человека не останется безнаказанной. Подобные дела не закрываются и ведутся до самого раскрытия…
– Вот и зря! – вырвалось всё-таки у меня. – За убиение такой гниды, как этот фикси, надо награждать отличившихся. Это только додуматься надо: скармливать непонравившихся людей крокодилам! Это же преступление века! И никакая ценность специалиста не должна давать ему возможность уклониться от справедливого наказания!
Судя по мимике беседующих со мной представителей следственных структур, они мысленно со мной соглашались. Но сказать об этом вслух не решились или не имели права. Только выдержали паузу и продолжили, дополняя друг друга, словно я ничего и не говорил:
– …Поэтому и тебя отпустить просто так не имеем права. А вот под огромный денежный залог и под поручительство твоей супруги, да сопровождаемое твоей распиской о невыезде, мы можем тебя отпустить домой…
– Ого! И насколько залог огромный?
– Твоя благоверная расскажет… И твоё счастье, что она весьма небедная. И род их весьма знаменит. Их поручительство ценней любого злата. Иначе никто тебя не отпустил бы.
Ну, в том, что Градовы богаты, я и не сомневался. А что залог не пропадёт – тоже не боялся. Мою невиновность докажут, денежки вернут.
– Так отпускайте! Где расписаться кровью?
– Хм! Кровью необязательно… Или это такая шутка? Да и торопиться не надо. Твоя супруга ещё не прибыла, но ждём с минуты на минуту. Разве что можешь в зале ожидания поговорить со своим приятелем…
Дав подписку, я вышел в иное помещение, обставленное по периметру лавками, где и произошла встреча с человеком, которого я подспудно ожидал здесь увидеть. Братась Шалович выглядел довольным и одновременно обеспокоенным:
– Верил, что с тобой ничего страшного не случится! – порадовался вначале он, крепко пожимая мне руку. После чего сразу перешёл на заговорщицкий шёпот: – Надеюсь, ты сообразил, что и как надо было отвечать по поводу своей жены?
– Вроде сообразил, – перешёл и я на приглушённый разговор. – Потому что наши показания сошлись во всём. Как бы… Только никак понять не могу, когда и как дознаватели успели допросить мою супругу, если мы с ней расстались чуть ли не за десять минут до моего задержания?
Братась несколько раз сморгнул, словно силясь понять несуразное, после чего уточнил:
– Ты о чём?
– О своей супруге.
– Но ты утверждал, что не женат? И только позавчера вырвался из своего хутора? И никого здесь не знаешь, кроме меня?
Пришлось многозначительно закатывать глаза и разводить руками:
– Да как тебе сказать… Ведь с того момента сколько времени прошло? Особо ушлые и два раза успевают в брак вступить.
– Да ладно! – не мог поверить мой приятель. Но тут же спохватился, спеша поведать самое главное: – Боги с тобой, это теперь и неважно! Ты просто должен быть в курсе, кто тебя спасал, почему и какими средствами. Когда мы с тобой беседовали, я не успел поведать, во всех красках расписать, кто такие фикси и почему с ними вообще нельзя сталкиваться. И уж тем более нельзя вступать в конфронтацию…
– Меня уже просветили, – вздохнул я печально. – Такой тип может пристрелить кого угодно, и ему за это ничего не будет.
– Ну да… Только не «кого угодно». Ибо самые значительные лица империи могут противостоять фикси или прокси. Знать, именитые аристократы, дворяне с высшими титулами. Ближайшее окружение императора и его родня, соответственно. И в той трагедии, которая произошла с тобой, как раз и помог один такой человек. Это князь Михайловский, Денис Романович. Уже через полчаса после твоего похищения вся имперская стража была поднята по тревоге и начались поиски как машины сударя Клюннера, так и его самого. Перехватить его на выезде не удалось, зато его задержали, когда он уже сам возвращался в Благоярск. И
