– И про само место событий рассказал? – поразился я подобной наглости
– Говорю же, он себя не считал виноватым. Хотя знай, что против него действует сам князь Михайловский, вёл бы себя совсем иначе.
– Разве ему сразу не подсказали?
– Ха! Вот тут и начинаются главные противоречия нашего общества и его двойные стандарты. При всей безнаказанности фикси или прокси, при всём уважении к ним и преклонении перед ними их в душе ненавидит каждый второй. А особо вредных многие люди готовы пристрелить по десять раз на дню за их наглость, спесь и мерзопакостность. Останавливают лишь сложность такого убийства и последующее наказание: казнь всей семьи, а то и всего рода.
– Ого! Жестоко.
Кивнув на моё восклицание, водитель автобуса продолжил:
– Поэтому и задержавшие Клюннера стражники не стали ему ничего подсказывать. Наоборот, поддакивали и на словах сочувствовали. Только и просили подъехать в управу да зафиксировать своё обвинение. Тот и подъехал. А вот там уже его стали прессовать и обкладывать со всех сторон. Ох и визгу было! И крику! Вплоть до грома и молний, хоть и магического свойства. Я почему в курсе, потому что и сам там находился в качестве свидетеля.
– Ага! Значит, ты успел заметить, как меня похитили? – пытался я сообразить. – Но как тебе удалось привлечь на помощь целого князя? Неужели лично знаком?
– Заметить-то я заметил, – улыбался Братась. – Но подобным знакомством похвастаться не могу. Кто я и кто сам Михайловский! В этом лично твоя заслуга. Потому что спасённая тобой от изнасилования девушка приходится дочерью Денису Романовичу. Представляешь?
Честно признаться – не представлял. Потому что в сознании до сих пор оставался негатив в адрес неизвестной красотки: она ведь вроде как сбежала и тревогу не подняла. А тут оказывается, подняла! И ещё как! Только вот имя её припоминалось с трудом:
– Мм… Это та самая, которая Най… Найсиса?…
– Найкисса! – прозвучало напоминание, сопровождаемое восхвалениями: – Чудесная, добрая и честная девушка. А уж про её красоту можно отдельные иллюзионы складывать. Но что меня больше всего поразило: умная и решительная.
– Ну да, – согласился я, – быстро сообразила отца призвать на помощь. А уж если он большая шишка в вашем лесу…
Мой приятель, благодетель и защитник оглянулся по сторонам, словно боялся, что нас подслушают, и перешёл на совсем торопливый шёпот:
– Вот именно, что шишка! Причём преогромная! И пойми: лично для спасения какого-то бродяги он и пальцем не пошевелил бы. Пусть тебя фикси даже на его глазах ножом на куски резал. А вот для спасения зятя он моментально задействовал все рычаги своей власти.
– Какого зятя?
– Тебя, дуралей! Это ты – зять! Если верить утверждениям Найкиссы. Это она так сразу сообразила заявить. В ином случае отец её и слушать не стал бы. Именно поэтому я тебя и должен предупредить: подыграй девушке и веди себя соответствующе. По крайней мере, сначала. Они ведь прибудут сюда с минуты на минуту. А там князь отправится по своим делам, и вы с девушкой разбежитесь в разные стороны. Всё понял?
Диспозиция наконец-то прояснилась, мне стало намного легче. Да и приятное чувство благодарности грело в груди:
«Молодец, мужик! Недаром он мне сразу понравился. Вон, против фикси не побоялся давать показания, защищая человека, знакомого ему всего пару часов. Да и девчонка – прелесть. Ни секунды не сомневалась, изыскивая средства и выбирая самое действенное. Можно сказать, самым святым прикрылась, не опасаясь неприятных обвинений во лжи или банальных человеческих пересудов. Как бы их отблагодарить?…»
Ну а уж подыграть, так это сами боги велели.
– Понял! Прикинусь примерным мужем и вежливым зятем! Только ответь мне ещё на пару вопросов, пожалуйста. Почему фикси оказался во время пожара у себя дома, а не в участке? Ну и почему дочь такого знатного князя вдруг оказалась в дешёвой гостинице при киностудии?
– С первым проще: Клюннер вообще поменял свои показания, как только осознал нависшие над ним неприятности. И стал утверждать, что высадил тебя из машины на соседней улице. А ведь тело твоё не нашли! Раз нет тела – нет и дела. Вот и пришлось дознавателям отпустить подлого фикси до выяснения, так сказать. Всё-таки он не простой бродяга, а один из столпов нашей великой империи.
– Гниловатый столп оказался… Хорошо, что горел хорошо.
Братась на это моё замечание расплылся в довольной улыбке. Ещё и продекламировал с пафосом:
– Да воздастся каждому по заслугам его! – наверное, и за себя радовался, перестав опасаться мести со стороны Клюннера. – А что касается дочери князя, оказавшейся в нашей студии, то здесь целая история…
Но рассказать больше ничего мне не успел. В зал ожидания, сопровождаемый небольшой свитой из пяти человек, величественно прошествовал крайне важный, спесивый с виду аристократ. Первым вскакивая с лавки, Братась только и успел шепнуть, что это сам князь Михайловский. На широком лице прибывшего выделялись воинственно торчащие в стороны усы, небольшая бородка и властный взгляд сверкал из-под кустистых бровей. В каждом движении и жесте врождённая привычка повелевать и властвовать. С правой стороны, на поясе, кобура с пистолетом. На левой – шашка в изукрашенных драгоценными камнями ножнах. Князь замер на середине зала, а из-за его спины выскользнула стройная женская фигурка и бросилась ко мне с радостными восклицаниями:
– Слав! Живой! Слава Перуну!
Сомневаюсь, что она меня узнала бы, не стой рядом со мной Братась. Всё-таки видела она меня мельком, когда я неожиданно проломил собой виртуально созданного мужика. Ну и мне следовало соответствовать моменту, подыграть, как говорится. Так что я распахнул объятия, готовясь обнять несущееся ко мне тельце. Всё-таки инстинкты размножения рода во мне превалируют над сознанием, ибо возжелалось моему организму обнять такую вот прелесть, прижать, потискать… и так далее. Естественный порыв.
Любой нормальный мужчина на моём месте поступил бы так же!
Увы, обломилось мне. Княжна ухватила меня за ладони и свела их между нами, словно в молитве. Поэтому встреча получилась вроде как с соблюдением неких правил куртуазности на людях.
– Возлюбленный мой, как я рада, что тебе удалось спастись! – это она сказала громко. И тихо добавила, почти не разжимая губ, косясь при этом на Братася, бочком отходящего в сторону: – Лицо сделай более влюблённым и хоть чуточку умным! И так постарайся выглядеть, пока отец не уедет.
«А вот лица моего попрошу не касаться!» – мысленно возразил я. Тогда как внешне преобразился соответствующим образом, удачно представив, что передо мной Николетта. Хотя и для такой красоты, держащей меня за ладони,
