– Сразу на двух дорогах ремонт затеяли. Поэтому в Морских и в Ратницких воротах истинное столпотворение, застрянем надолго. Давать крюк вокруг всей стены?
Михайловский скривился и махнул рукой:
– Ладно, давай через арку! – и уже с приближёнными своей свиты недовольно начал обсуждение существующих неудобств: – Всё-таки давно пора снести стену почти на всём её протяжении. Поддержу управление городской управы, а то скоро у нас транспортный коллапс случится.
– Конечно, правильное предложение, – отозвался кто-то. – Город задыхается в этой удавке. Вот только историки и всякие хранители старины опять на дыбы встанут. Для них эти камни почище здравого смысла и важней любых храмов. Всё кричат, что таких крепостей осталось всего ничего, мол, беречь их надо и туристов по стене водить.
– Зря… Пусть бы только арку Ирис оставили, да несколько фрагментов для красоты и для историков с туристами…
Ну и когда мы умостились, я сразу поинтересовался у княжны:
– Неужели можно снести такую древнюю красоту, как эта стена? И что это за арка такая особенная?
Девушка на меня вначале глянула с укором, но вспомнив о моей дремучей невежественности, пустилась в пространные объяснения:
– Таких крепостей вообще мало осталось, которые в черте разросшихся городов возвышаются, – и назвала с десяток, которые существовали в Скифии. А тут мы и на улицу выехали, практически свободную от транспорта и пронзающую стену под массивной, широкой и высокой аркой. И сама арка являлась как бы частью громадной башни. – А не ездят здесь и не ходят по вполне банальной причине: обычному человеку под аркой становится плохо. Особенно тем, кто бывает здесь редко. Водитель-то здесь часто мотается, ему легче всех, да и мы все привычные. А вот ты держись. Голова может закружиться, ноги и руки онемеют…
Она ещё что-то рассказывала, а мне уже стало нехорошо. И ведь князь наверняка направил автобус именно этой дорогой, решил хоть так отомстить мне за мою дерзость и отсутствие пиетета перед ним. И теперь будет злорадствовать, наблюдая за моим плохим состоянием. Вон, гад этакий, уже развернулся в нашу сторону и пялится, как на цирковое представление.
К тому же меня весьма озадачила одна оговорка, и я, пока совсем не расклеился, решил уточнить:
– Ты сказала «обычному человеку»? А если необычному?
Ну да. Я ведь из другого мира! И если вдруг у меня онемение наступит всего тела? И навсегда?
Но только Найкисса стала объяснять, как мы въехали непосредственно под арку. И я… потерял сознание.
Глава 23
Прошу любить и жаловать!
Очнулся вроде как легко, с ясным сознанием. Никаких кошмаров или неприятных воспоминаний. И зрение работает отлично: несмотря на густой сумрак, вижу, что нахожусь в какой-то небольшой спаленке, чистой, уютной. Картинки на стенах, красивые шторы на окнах. Слышу хорошо: доносятся сильно приглушённые звуки вечернего, густонаселённого города. Дышу свободно, грудь моя вздымается равномерно.
Но! На этом все мои успехи и закончились. Потому что ничем, кроме белков глаз и ресниц, пошевелить не могу. Словно всего остального тела не существует. Губы не слушаются, мычать и то не получается. Зато мозг работает как надо: проклинает мою неосторожность, авантюризм и банальную, наплевательскую рассеянность. Вот что мне стоило заранее всё выяснить про эту злокозненную арку Ирис? Так ведь нет! Целовался, обнимался и чёрт знает чем занимался!
И что теперь? Где я? Что со мной? Как с моим тельцем поступят?
Вроде вопросы несложные, и ответы на них обретаются путём логических рассуждений. Судя по тому, что я не в клинике и не в реанимации, – со мной относительно всё в порядке. Жить буду. Пока… И моё парализованное состояние временное. Иначе бы меня сейчас либо растирали, либо кололи, либо прокапывали, либо уже хоронили бы.
Местонахождение?… Скорей всего, в вотчине рода Михайловских. Точнее, его тёщи. Потому что его жена-княгиня, как я понял, была здесь при больной матери. То есть меня привезли, аккуратно уложили и оставили приходить в себя.
Следовательно, арка – это совсем непростое сооружение. Оно ещё и достаточно мощно шибает по организму любого чужака, который впервые попадает в этот город. Скорей всего, не столько чужака, как человека, вообще чуждого Скифии. Иначе меня попросту не рискнули бы провозить сквозь это прокрустово ложе. Или как раз по этой причине и рискнули? Мол, а не подсадной ли ты казачок? Вдруг прибыл из вражеской сторонки к русским славянам для шпионской деятельности? Недаром так на меня князь пялился, присматриваясь к реакции. Вот и доприсматривался…
Или это я себя накручиваю? Ведь заподозри во мне шпиона, сейчас я лежал бы на жёстких нарах. В крайнем случае в тюремном госпитале. А здесь – лепота!.. Разве что допустить мысль, что тюрьмы здесь особо комфортные?
«Кстати! Как там ужин? – появилась вдруг совсем приземлённая мысль. – Ведь наверняка уже давно сели за стол без меня! Вот и дружи с такими…»
Но раз появилось чувство голода, значит, скоро встану на ноги. Оставалось только тщательнее прислушиваться к начавшимся улучшениям да постоянно пробовать шевелить конечностями. И вот оно! Пошла движуха! Потому что вначале удалось подвигать слегка губами, а потом страшно зачесался нос. Чихнуть, что ли? А получится ли?
Словно подслушав мои мысли об ужине, в комнату вошла какая-то женщина с небольшим подносом в руках. Включила свет, поставила поднос на столик в стороне и стала ко мне присматриваться. И моё личико, сморщившееся в попытке чихнуть, её изрядно отпугнуло. Тихо охнув, она выскочила из комнаты, а через несколько минут примчалась раскрасневшаяся и запыхавшаяся Найкисса.
Начала меня бранить чуть ли не с порога:
– Ты чего служанку пугаешь? Рожи ей страшные корчишь? – со второй или с третьей попытки удалось ей прошептать в ответ:
– Нос чешется… И лицо страшно зудит…
– Так и должно быть! – с удовлетворением выдохнула она, присаживаясь ко мне на кровать и пытаясь чуть размять мои плечи. – Руки уже чувствуешь?
– Нет… Словно отрезанные…
– Ничего, сейчас чувствительность вернётся ко всему телу и сразу. И тогда тебе надо будет много пить. Ну и кушать, если сумеешь… Хотя по всем правилам тебе ещё полагалось целый час в бессознательном состоянии находиться.
– Что за правила? – промямлил я. – Ты не успела рассказать, меня накрыло…
Не спеша отвечать, она принялась поглаживать мне лицо, вызвав тем самым огромное удовольствие и расслабление. Зуд сразу исчез, чихать расхотелось, и я даже глаза прикрыл в неимоверном блаженстве. Тут же и мои руки стали проявляться в ощущениях, и я сумел пошевелить пальцами.
– Хорошо… – прошептал еле слышно.
– Ну да, тебе хорошо! – с обидой
