– Работай! – после чего прикрыл свои глаза-щёлочки, словно решил подремать.
Ну я и приступил к съёму кожухов левого мотора, благо они находились практически в салоне, а вращение на пропеллеры передавали наружу по валам. При этом внимательно осматривался по сторонам. На теле убитого капитана оружия не было. Как и на теле первого механика. А вот на втором, лежащем под самым штурвалом, пояс с кобурой оставался. И вроде кусочек стали отсвечивал, намекая на наличие пистолета. Также имелось оружие и на стрелке, и выхватить его мне казалось наиболее удобным. Следовало только выждать время и хотя бы парочку раз пройти поблизости от тела.
Увы! Вражина решил перестраховаться, продолжая следить за каждым моим движением:
– Эй ты, фикси! Ну-ка подошёл аккуратно к телу стрелка! Ручки держи перед собой!.. Опустил их вниз!.. Взял его за ноги!.. Крепче!.. А теперь поднял резко и толкнул за борт!.. Ну!
Пришлось выбрасывать тело его подельника, иначе нервный придурок мог и выстрелить. А вот куда тело упадёт: вдруг прямо на городок какой? Да в нём тревогу поднимут, вслед странному дирижаблю отправив погоню?
Ну выглянул я из окна. Ну глянул вниз и в стороны. Ну заметил какие-то строения вдали. Толку-то? Прямо под нами зеленела какая-то дубрава. Так что вернувшись к прерванной разборке, только поинтересовался:
– Циан, тебе не жалко своего товарища? Может, его следовало похоронить с почётом?
Как я выяснил по одной из книг, в империи Иберов людей погребали в земле. Но Сидюк на моё замечание фыркнул:
– Много чести! Я его увидел-то в первый раз сегодня на борту.
И вновь затих. А это меня категорически не устраивало. Хотелось хоть как-то контролировать сознание раненого. Вдруг он так ослаб, что в самом деле задремлет? Или сознание потеряет на время? Тут и следовало бы в него запустить чем-то тяжёлым да твёрдым. Поэтому попытался вызвать на разговор:
– Слушай, Циан, а ты увлекаешься историей?
– Хм! Не то слово! – неожиданно оживился предатель. И похвастался: – Меня можно смело считать профессором исторических наук. Так что я не только метко стреляю.
– О-о! Здорово! – переформатировал я своё удивление в искренний восторг. – А с историей Египта тоже хорошо знаком?
– Как с собственной биографией! А тебе зачем?
– Да вот, никак не могу найти правдивой информации по эпохе правления Эхнатона и его супруги Нефертити.
– И что конкретно тебя интересует? Об этом фараоне до сих пор слагают легенды. Ну и общепризнано, что он первым достиг ранга ангела иллюзий нашей цивилизации.
Этот момент меня и поразил в одной из ссылок, которые я выхватил в последние часы своего самообразования. Там же говорилось, что Эхнатон и его любимая жена Нефертити умерли в один год, будучи в возрасте восьмидесяти двух лет. Что уже само по себе перечёркивало все мои поверхностные знания об истории того времени. Иначе говоря, именно жизнь и деяния этого фараона, как я заподозрил, и явились точкой бифуркации здешней истории. Потому что он резко и навсегда сменил курс религиозного поклонения в своём царстве.
Но ведь в истории моего мира прожил мало, и после его смерти всё, что он построил, было жестоко уничтожено разъярёнными религиозными вандалами. Как и память о нём озлобленные гонениями жрецы попытались вымарать из истории.
А здесь всё иначе. Что меня и заинтриговало не на шутку:
– Не все легенды трактуют события однозначно. Часто они противоречат друг другу. Меня поражает, как Эхнатону удалось выжить во время многочисленных покушений на него со стороны озлобленных жрецов? Ведь, по сути, все его реформаторские деяния лишали жреческое сословие всех прав, богатств и влияния. По логике, его обязаны были уничтожить в молодом возрасте. Верно?
– О-о! Ты явно плохо знаешь историю деяний этого великого правителя! – невероятно, но, начав рассказывать, Циан преобразился, его голос стал громче и торжественней, лицо каким-то одухотворённым. – Тогда как Эхнатон заслуживает всемерного прославления, подражания и даже обожествления. Чего стоит только построенный им город Ахетатон, до сих пор являющийся самой великой и красивой из всех столиц мира! А выжил он, не раз спасаясь от рук своих убийц, благодаря в первую очередь своим талантам и умениям прокси…
И пошёл Сидюк сыпать фактами, датами, ссылками и крайне интересными подробностями. Я даже замирал порой в восторге, боясь прослушать хоть одно слово. И почему-то уже ни капельки не сомневался, что подлый предатель и убийца – на самом деле профессор истории. Если не академик! И как такое может совмещаться в одном человеке? Вроде и моральный урод, а как великолепно и с пылом повествует об истории. Ему бы детей в школе учить, студентов гонять, а он шпионскими играми занялся. Идейный фанат? Или религиозный недоумок?
Ну и чем больше он рассказывал, тем больше я утверждался в мысли, что некая точка бифуркации определена верно. Потому что правление Эхнатона резко развернуло колесо истории в этом мире. Ему удалось закрепить новую религию, а его потомки настолько увеличили и так громадное царство, что оно погребло под себя всю Африку, пол-Европы и весь Ближний Восток вместе с Индией и частью Китая. Уже шло к тому, что намечалось мировое владычество Египта и единой религии бога Атона. Оставалось только покорить Великую Скифию и их немногочисленных тогда союзников. Но…
Великие фараоны, потомки Эхнатона и Нефертити, начали экспансию через океан. То есть они открыли материки, где существовали империи майя, инков и ацтеков. И попытались подчинить себе народы этих континентов. Вот тут и нашла коса на камень, как говорится. Вялотекущая вначале война порой становилась крайне жестокой, кровопролитной и изнурительной. А длилась по общим меркам больше тысячи лет. Что и привело царство Египет к нынешнему относительному, конечно, упадку. Появилась империя Иберов. Отпали громадные территории в Африке и в Азии. А те же инки, образовав свою великую империю, ринулись на завоевания Азии и той же Африки. Даже со Скифией воевали, претендуя на её бескрайние территории.
Вот всю известную историю и воевали во всём мире жёстко, бескомпромиссно. Разве что в последние сто лет наступила некая эра всеобщего мира и относительного спокойствия.
Увлечённый рассказом, я продолжал работать, уже и второй двигатель освободив от кожуха. Тогда как нежданный профессор истории и не думал засыпать или терять сознание. Мало того, он первым обратил внимание на резкую смену забортной обстановки:
– Чтоб ты подох, проклятый фикси! – неожиданно вызверился он на меня. – Заговорил мне зубы, а нас внесло в грозовой фронт! Кидай свои отвёртки и беги к штурвалу! Будем вручную стравливать газ и делать аварийную посадку.
Нас в самом деле уже несло ветром раза в три быстрей, чем
