В ответ на ее тяжелые мысли, мобильник в кармане тихонько зажужжал.
Сообщение. Наверняка опять рассылка… Но пальцы дрожали, пока она пыталась разблокировать экран, а уж когда прочитала имя адресата…
«Милолика. Решила тебе написать, потому что с соболезнованиями. ты знаешь, у меня не очень, и вживую выходит только хуже. В общем, я помню о самой важной для тебя дате. И грушу вместе с тобой, милая. Ты, наверное, захочешь съездить к отцу на могилку, да? Прости, что не могу в этот раз быть с тобой.
Но поставь от меня свечу в часовенке, за Павла Дмитриевича. Жаль, что я знала его всего год. Он был очень хорошим. Люблю тебя».
Это понял бы даже дурак. Почти прямой текст — бери руки в ноги и дуй на кладбище. И предлог самый что ни на есть подходящий. А это значило лишь одно — ей нужно идти на поклон к Серову.
Милолика еще раз перечитала сообщение. Думала, что упала на самое дно, но снизу постучали. Пятнать такой памятный день… Только от одной мысли об этом становилось плохо. Она ходила из угла в угол. гладила живот, уговаривала себя, что папа наверняка хотел бы помочь ей и внуку. но как только делала шаг к двери, ноги просто отказывались идти дальше.
В тот день она так и не смогла заставить себя выйти. И следующим тоже.
Оттягивала этот момент, как оттягивают поход к стоматологу, который не делает анестезии, и наконец, когда времени больше не осталось, все-таки решилась. Но вечером к ней постучал неожиданный визитёр.
— Привет.
Влад застыл на пороге комнаты, глядя на нее так, будто готов был по первому кивку исчезнуть. Руки в карманы джинс убрал, а плечи под полосатым свитером даже на взгляд тверже камня.
— Привет, — вздохнула Милолика. А ведь за мюсли она его так и не поблагодарила.
Не видела больше. К ней вообще только прислуга заходила. Ну или охрана рядом на прогулках была.
— Я хотел, — Влад еще больше нахмурился, — в общем, про завтрашнюю дату.
Соболезную.
Оборотень бросил на нее короткий взгляд, и внутри все задрожало от укопа невозможно горькой жалости. Здоровый, высоченный мужик, а смотрит, будто маленький ребенок, который надеется. что мама больше не злится и любит его, как прежде.
— Спасибо, Влад. Может, зайдешь все-таки?
И от его робкой улыбки с души как будто свалилась часть тяжелого груза. Мужчина поспешил пройти, деликатно осматривая комнату. Задержался взглядом на стеллаже с книгами.
— Сколько их, — вздохнул уважительно, — я за всю жизнь столько не почитал.
— Этот только часть. Папа очень расстраивался, когда я из них домики для игрушек делала…
Мужская улыбка стала еще шире. Но присаживаться, а тем более оставаться, он не стал. Милолика догадывалась почему Была лишь одна причина, с пронзительными, зелеными глазами и породистым лицом. Эта причина появлялась тут время от времени. И приносила с собой тревогу и непонятную тоску. А еще ворох «Зачем?» Ведь кроме редких прикосновений и нескольких поцелуев, альфа не требовал ничего.
Обойдя комнату по кругу, словно разведывая новую территория. Влад опять очутился в дверях. Пожелал ей спокойной ночи и сообщил, что если она захочет, то после завтрака ее, конечно, отвезут по нужному адресу.
Да, это было неуместно, но горячая радость вспыхнула в ней так же быстро, как вспыхивает труха от одной искры. Милолика отвернулась, чтобы Влад не заметил отблеск занимающегося пожара в глазах, пробормотала что-то на прощание, надеясь, что он примет ее поведение за скорбь.
Но утром, когда она спешила на парковку в сопровождении молчаливого, но знакомого по зимнему домику охранника Дмитрия, ее печаль из наигранной превратилась настоящую. Облокотившись на капот хищного, черного внедорожника, в своем неизменном костюме ее ждал Серов.
* * *Руслан
Она только на секунду застыла. Тонкая и напряженная, как звенящая струна. А Руслан сразу подумал, что ей совсем не идет черный цвет. И этот траурный платок на лебединой шее — его хотелось сорвать и выкинуть, откуда эта дрянь вообще взялась гардеробе? А потом ветер донес ее запах. Сладкую отраву, которую он сознательно дозировал все эти дни. Потому что совсем без нее не мог уже чисто физически. А рядом готов был сорваться и переступить эфемерную границу своих принципов. Никогда бы не подумал, но хорошо, что от девочки пока не пахло по настоящему сильным желанием. Это помогало сдерживаться.
Стряхнув с себя оцепенение, Милолика пошла к машине. Нет, наверное, в ее роду точно аристократки были. Как головушку держит! Не вызывающе, но с достоинством. Во всей ее фигуре порода чувствуется. Грация и утонченность, которую не испортить даже рубищем. Почему он раньше этого не замечал?
Руслан молча распахнул дверь перед своей парой. Силуэты охранников мелькали то в одном, то в другом окне. Вся Стая до сих пор шепталась об этой девочке.
Кристину на следующий день забыли, а Милолика уже который день на слуху.
Очень ее сдержанное и холодное достоинство Стаю заинтриговало.
В салоне опять заиграли Ганзы. Руслан подумал, а потом подкрутил климат-контроль, чтобы стало теплее, и мягко тронулся с места.
Вначале он не хотел везти ее на кладбище. Беременная же, а погода — типичная для питерского октября, холодный ветер и сырость такая, что даже он старался лишний раз на улицу не выбираться, но несколько раз перечитав сообщение от Грозовой окончательно пришел к выводу — надо. Поехать решил сам. Доверить свою пару и ребенка другому? Однозначно нет. И волк внутри с ума сходил. Рвался к беременной самке и своему мальчику. Дни и ночи готов был хоть на коврике у двери проводить. У них будет сын. Теперь Руслан это чуял и девочке сразу сказал.
Милолика задумчиво смотрела в окно. И, наверное, сама не заметила, как ее ладонь тихонько перебралась на живот в чисто материнском жесте защиты и ласки.
Ау него дыхание перехватило от вспыхнувшего желания своей сверху накрыть. Ей ведь тоже нужен бы этот ребенок. Их сын…
Машина слегка вильнула, и Руслан крепче сжал руль. Находится рядом с ней —
