— Да вроде все нормально, — ответила она. — Пятерки, четверки… С совершенным длительным временем, конечно, проблемы, но с ним всегда есть проблемы.
Ирина шумно вздохнула и откинулась на спинку кресла.
— Вот, у людей это стадо работает. А я уже весь ум сломала, — сердито промолвила она. — Бесят эти дикари, сил нет.
Эльдар только плечами пожал. Впрочем, Люда очень скоро убедилась, что от его невозмутимости не осталось и следа: он вел практическое занятие в соседнем с ней кабинете, и первокурсники, усердно строчившие сочинение по картине, содрогнулись вместе с Людой, когда Эльдар за стеной заорал некормленым медведем:
— Светлова, ты совсем дура? Корону сними!
Карина презрительно усмехнулась. То, что Эльдар кричал на ее соперницу, было как минимум приятно. Светлова уже тысячу раз рассказывала всем, как хорошо прошла практику в Питере, и Королев, глава магов Ленинградской области, дал ей гарантийное письмо: после окончания колледжа ее ждут в Северной столице. Неплохая карьера для девчонки из деревни Епишково.
— Зазвездилась? Ну так я тебя быстро на землю верну! Это материал первого курса, а ты стоишь и на меня глазами хлопаешь!
В соседней аудитории грохнула дверь, и плачущая навзрыд Светлова побежала по коридору в сторону женского туалета. Карина ухмыльнулась снова: иди, сопли вытри своими гарантийными письмами. Звезда на букву «П».
Однако на четвертой паре Карина сама столкнулась с совершенно позорным поражением. Несколько занятий они с Эльдаром посвятили отработке поверхностного чтения мыслей, и до этого понедельника Карина блестяще справлялась с заданиями, воспроизводя задуманное Эльдаром почти дословно. Но сегодня между ней и куратором словно стена выросла: Карина и так и сяк пыталась пробиться к сознанию Эльдара, но слышала только смутные отголоски его мыслей. Только тогда, когда он стал механически повторять «Карина — дура», она с обидой уловила его мысль.
— Карина — дура, — угрюмо сказала Карина. Эльдар кивнул.
— Совершенно верно. Копылова, ты витаешь в облаках. Для чтения мыслей нужна концентрация, а ты размышляешь невесть о чем. Хватит наслаждаться провалом Светловой. О чем я думаю?
Стена никуда не делась. Карина отчаянно металась в поисках прохода, с тяжелым сердцем вспоминая о том, как еще в пятницу прочла в мыслях Эльдара начало первой главы «Евгения Онегина» так, словно перед ней лежала раскрытая книга. Она старалась сосредоточиться, сфокусироваться на кураторе, но поймала его мысль только тогда, когда Эльдар снова начал думать о том, что Карина дура.
— О том, что я дура, — вздохнула Карина. Эльдар мрачно кивнул, сел за стол и принялся заполнять журнал посещений.
— Надо меньше думать о своих амурных делах, — сурово сказал он, помедлил и нарисовал Карине унылую тройку за это занятие. — У тебя хорошие задатки. Даже очень хорошие. Но любые задатки можно прохлопать, если их не развивать, а страдать фигней, как юный Вертер.
Карина не знала, кто такой был этот юный Вертер — видимо, раздолбай знатный.
— Эльдар Сергеевич, — начала Карина, когда Эльдар отметил в ее задачнике несколько упражнений и со вздохом велел звать Марго, которая отиралась в коридоре. — Почему все-таки Егор не заметил присушку?
Эльдар пожал плечами.
— Даже не знаю. Он вообще много выпил в тот вечер?
— Не очень, — сказала Карина. — Думаете, на спиртное как-то легло?
— Может быть, — неопределенно произнес Эльдар. — Вы окончательно разошлись?
Карина отвела взгляд. Октябрь почти закончился, а они с Егором так и не поговорили толком. Теперь он старательно избегал Карины — ее радовало только то, что и со Светловой Егор не сошелся. Как рассказал Витовт, который после осеннего бала начал ухаживать за Еленой и стал частым гостем в комнате номер пять, Егор послал Олю в такие матерные дали, что она от него убежала, сломав на лестнице каблук, и больше не делала попыток сближения.
— Наверно, — ответила Карина. — Как-то все это глупо вышло…
Эльдар кивнул.
— Что я тебе могу посоветовать, у самого похожая ситуация, — сказал он и велел: — Ладно, зови Михай. И чтоб все упражнения проработала!
— Обязательно, — хмуро ответила Карина и вышла в коридор.
Ей очень хотелось домой. Очень. Вернуться в свою комнату, вытянуться на любимом диванчике, а не на общажной кровати, поесть тот суп, который приготовила мама, а не поварихи в столовой. Карина вдруг поняла, что никогда еще не чувствовала себя настолько одинокой и опустошенной. Жизнь действительно летела куда-то под откос, от плохого к худшему, и она не знала, что с этим делать.
Должно быть, надо было просто дождаться зимы.
***
Автобусов оказалось целых три: все они были одинаково красными и дряхлыми. Ваня помог Люде поднять сумку в салон и сел с ней рядом — Люда очень любила именно эти места в первом ряду, где можно было смотреть на убегающую под колеса дорогу и мечтать о том, что однажды получится заглянуть за горизонт — туда, где кончается ее серая нить. Студенты шумно переговаривались, занимая места, предвкушали несколько дней спокойного отдыха с домашними, и даже то, что домой они доберутся только ночью, нисколько не удручало их. Вчера Люда смогла пробиться к телефону в каморке завхоза и сообщила маме, что приезжает — мама расплакалась от радости.
— Может, куда-нибудь сходим завтра-послезавтра? — предложил Ваня, когда двери закрылись, и автобус медленно двинулся от ворот. — Что там сейчас в кино идет?
Люда пожала плечами. Ваня пытался ухаживать за ней, но делал это настолько неуклюже, словно сам не мог понять, чего хочет: то ли просто дружить с соседкой по блоку, то ли спать с ней.
— Посмотрим, — сказала она. — Я хотела с родителями побыть. Мама очень соскучилась, да и я тоже.
Ваня понуро посмотрел на нее, будто собака, которая подошла приласкаться, а хозяин пнул ее. Ощутив острый укол жгучего стыда, Люда быстро добавила:
— Если хочешь, приходи ко мне в гости. Думаю, мои будут рады тебя увидеть.
Ваня радостно улыбнулся.
— Конечно, приду! Я один живу, все-таки скучно одному.
Люда не могла с этим не согласиться. Дербенево осталось позади, а она все думала о том, как родители воспримут Ваню с его дредами, и боялась, что поспешила с этим приглашением из вежливости.
Ваня жил в пригороде — перед тем, как выйти на своей остановке, он дал Люде свой номер телефона и сказал, что звонить можно в любое время суток. Попрощавшись и глядя, как он, забросив на плечо вязаный рюкзачишко, идет от остановки к унылым частным домам, окутанным размытыми лентами тумана, Люда вдруг ощутила жалость — странную и неуместную.
За окнами лежала плотная сырая тьма. Люда думала о том, что мама наверняка решит, будто Ваня ее жених, а отец скажет что-нибудь вроде «Неужели получше не было?» А ей придется оправдываться и уверять, что это просто коллега… Люда вздохнула и, откинувшись на спинку кресла, прикрыла глаза. По ее подсчетам ехать оставалось около получаса
