Владимир Березин
Путевые знаки
Аннотация:
Владимир Березин
Путевые знаки
ОТЕЦ
He рассказывайте никому своих снов что, если к власти придут фрейдисты?
Станислав Ежи Лец
Я стоял на краю летного поля среди высокой травы, колыхавшейся на ветру. Волны шли вдоль взлетной полосы, расходясь то в одну, то в другую сторону, будто поле кто-то гладил огромной ладонью. Я ждал отца, и вот он появился большой, сильный, и взял меня за руку. Я чувствовал его ладонь и торопился за ним, когда он повел меня через ограждение к ангарам. Часовой лихо откозырял нам, но мы все знали друг друга давно, и все было формальностью: и движение часового, и ответ отца, и пропуск, который он так и не достал. Аэродром был маленький, спортивный, и машин на нем было мало. Всего было мало и самолетов, и летчиков. Отец, прищурившись, посмотрел вдаль и произнес: Чудесный день: видимость миллион на миллион.
Он сказал техникам что-то, те ответили неразборчиво, помахав какими-то бумагами. Вместе они уткнулись в эти бумаги и, наконец, отец поманил меня за собой.
В кабине учебного самолета было жарко, пахло бензином и нагретым металлом. Я любил эти запахи, но еще больше любил, как пахнет в кабине, когда нет жары, каким-то особым запахом электроприборов. На реактивных самолетах топливом почти не пахнет, а вот тут ты ощущаешь себя почти как в автомобиле.
Отец говорил, что завод разрешает им летать на девяносто втором автомобильном бензине, оттого мне таки кажется. А мать недовольно говорила, что я люблю нюхать бензин, потому что у меня в организме не хватает железа. Я сижу справа, уткнувшись носом в панель автоматического радиокомпаса, пока отец готовится к вылету.
Я помню тот фильм, где мальчик спас отца и вел самолет над пустыней. 'Если что, я спасу его, думаю я, проведя пальцем по шкале коррекционного механизма.
Вот он попадет в беду, а я доставлю его в госпиталь… Нет, пусть не он, а кто-нибудь другой попадет в беду, и мы с отцом спасем его. Мы сядем в далекой горной местности, вокруг будет война и взрывы, а мы погрузим раненых и в последний момент взмоем в небо. Он будет так же, как и сейчас, спокойно и строго смотреть вперед, а я буду штурманом'.
И я проверяю, выставлен ли коррекционный механизм на ноль перед взлетом. Отец не смотрит на меня, но я знаю, что он все видит.
Я рассказываю ему школьные новости, чередуя хорошие и плохие, и чувствую, что ему все это очень интересно, но немного не к месту, не вовремя ведь сейчас ему лететь. Что-то еще я хотел спросить у него, но не помню что. Отец подмигивает мне, будто намекает, что он тоже хотел что-то рассказать, но не сейчас: видишь, работа.
Мы еще некоторое время сидим с отцом в кабине, и он, внимательно проверив, как я застегнул ремни, прибавляет газу. Самолет двинулся вперед, и мы, раскачиваясь, выписали квадрат на двух разогретых солнцем асфальтированных полосах аэродрома. Потом он остановил самолет, сбросив обороты двигателя. Я выбираюсь наружу, и воздушный поток тут же срывает у меня с головы пилотку. Это отцовская пилотка, а отец говорит, что головной убор самое главное в форме. Пилотка мне велика, но я берегу ее пуще коллекции вкладышей от жвачки. Пилотка скользит по шершавому бетону, и я бегу за ней, упуская тот момент, когда отец тронул машину и стал набирать скорость. Крылья начинают двоиться и троиться в мареве, которое висит над нагревшейся уже полосой, и вот, наконец, далеко-далеко черточка учебного самолета отрывается от земли, покидает это дрожащее над бетоном марево и поднимается вверх. Отец закладывает вираж и проходит над аэродромом обратно, сделав бочку, а потом крутит прямо у меня над головой фигуры по списку своего полетного листа.
Я иду к ангарам и, стоя в тени, хочу только одного, чтобы это длилось бесконечно: меняющийся на виражах тон работающего двигателя, самолет, кувыркающийся в воздухе на фоне нестерпимой синевы, и мое счастье.
Надо было что-то спросить, что-то очень важное, и я знаю, что отец мне все объяснит. И я, наконец, вспоминаю, что именно… Но отец далеко, и его самолет, сделав петлю, уходит в сторону солнца. Я читал одну книгу, повесть про летчиков времен войны… И там, в этой повести, один из наших пилотов всегда уходил в сторону солнца после атаки, поэтому его никто не мог сбить. Он потом садился на аэродром, где базировались американские летчики, тогда мы воевали вместе. И вот американцы пили свое виски, а он всегда просил в столовой немного солнца с газировкой. Я уже не помню подробностей и что там было еще в этой книге, но потом этот летчик улетел в сторону солнца после воздушного боя, но не с американцами, конечно, а с немцами, которые на нас тогда напали. Он улетел, и больше его никто не видел. Он растворился в этом солнце… Потом американцы спрашивали про него, а им предлагали только выпивку… И американцы плакали, потому что мы тогда дрались вместе, и когда твой друг не приземлился, то как же тут не заплакать?
Поэтому когда отец пьет с друзьями, они поднимают тост за то, чтобы количество взлетов совпадало бы с количеством посадок. У них много еще тостов, и еще было правило не говорить 'последний', а говорить 'крайний'.
И вот я смотрю, как отец ушел в сторону огромного солнечного диска, который начинает клониться к закату, и жду. Я жду очень долго, кажется, жду вечно… В этот момент я всегда просыпаюсь.
Когда мне снится отец, я всегда просыпаюсь на этом месте, и мое одеяло оказывается совершенно мокрым от пота. Я просто плаваю в луже пота, и давным-давно, то есть в детстве, мне казалось, что это были слезы. Но это, конечно, не так, а какая-то физиологическая реакция. Эти сны приходят ко мне раз в месяц, а иногда чуть чаще. Давным-давно я советовался с нашим доктором, и он говорил, что это, наверное, реакция на полнолуния и новолуния. Доктор говорил, что у женщин тоже так бывает, и смеялся. Это не как у женщин. Я теперь понимаю эту шутку
Такие сны мне снятся уже двадцать лет, и доктор у нас новый, а старый уже умер.
Еще мне говорили, что эти сны приходят ко мне из-за того, что во время Катаклизма (это еще доктор назвал то, что произошло, Катаклизмом) на меня подействовал электромагнитный импульс. Меня тогда лечили от головных болей, от спазма сосудов слабыми токами, и вот одно наложилось на другое и
