Да, д’Арамитц узнал бы меня даже без розы. В зале, полном мужчин, я буду бросаться в глаза, даже если большинство их окажутся валенийцами.
Я пошла к двери, но остановилась и еще раз взглянула на гобелен с единорогом. Сегодня я выиграла две битвы: добилась разрешения вернуться для Журдена и оказалась в Дамэне. Я укрыла эту мысль в сердце, позволив ей придать мне отваги. Эта ночь будет легкой, самой простой во всей моей миссии, мне даже не нужно говорить с третьим лордом, достаточно встретиться с ним взглядом.
Я вышла из комнаты, направилась к лестнице и проследовала за ручейком смеха и ароматами грядущего пира.
Зал впечатлил меня даже больше, чем королевский. Он простирался на шестьдесят футов, деревянные балки, почерневшие от постоянного дыма, переплетаясь, поддерживали высокий потолок. В восхищении я смотрела на узорные плиты под ногами, которые привели меня к очагу в центре зала, поднимавшемуся среди каменных плит. Пламя свечей освещало развешанные по четырем стенам полотна с эмблемой – оленем над скрещенными полумесяцами, рекой и лесом.
Такими были символы моего Дома.
Прозорливость и прыгающий олень.
Я впитывала взглядом этот мэванский зал, его очарование и жизнь, зная, что давным-давно Тристан тоже бывал здесь. Я ощутила его близость, словно он мог появиться в любую минуту, пройти мимо, коснувшись моего плеча, – мужчина, от которого я вела свой род. Но обогнал меня не Тристан, а слуги с подносами, полными еды, стеклянными кувшинами с вином и бутылками эля, которые они расставляли на длинных деревянных столах.
Д’Арамитц, напомнила себе я. Он – мое сегодняшнее задание.
Большинство валенийских аристократов собрались в центре зала, ожидая, когда накроют столы. С серебряными кубками эля в руках, они вспоминали события прошедшего дня. Здесь же присутствовали семь танов Аллена, которые прохаживались среди валенийцев, но я легко узнала их по кожаным камзолам с выбитым оленем.
Я тихо шла среди мужчин, роняя взгляды им на грудь: искала изображение дуба. Несколько человек попытались вовлечь меня в разговор, но я только улыбалась и продолжала идти.
Я блуждала так довольно долго, пока не подошла к группе мужчин, которой сначала не заметила. В первой паре д’Арамитца точно не было. Я остановилась, утомленная и разочарованная, и представила, как он должен выглядеть. Если он один из лордов, значит, скорее всего, уже пожилой, возможно, одних лет с Журденом. У него должны быть морщины и седина в волосах.
Я мысленно нарисовала довольно уродливый портрет лорда Моргана, когда мои глаза остановились на мужчине, стоявшем ко мне спиной. Его льняные волосы стягивала лента, и что-то в его фигуре и манере держаться показалось мне странно знакомым. На нем были темно-красный камзол, белая полотняная рубашка с длинными рукавами и простые черные бриджи. Чем больше я смотрела на него, тем ясней понимала: мне не удастся подойти и посмотреть на его герб, не привлекая внимания.
Наверное, он почувствовал мой взгляд, потому что наконец обернулся и взглянул на меня. Я сразу же посмотрела на эмблему у него на груди. Это был дуб, который показывал мне Журден. Передо мной стоял д’Арамитц – так тихо, что это пугало.
Я медленно перевела взгляд с герба на его лицо, которое оказалось совсем не уродливым. Напротив, оно было молодым и прекрасным. Голубые, как васильки, глаза. Рот, который улыбался так редко.
Взглянув на него, я почувствовала, что сломлена и исцелена, за один миг.
Он тоже смотрел на меня – не просто д’Арамитц, третий мятежный лорд, не незнакомец, с которым я должна была обменяться взглядом и уйти.
Это был Картье.
Глава 22. Д’Арамитц
На миг я замерла, прижав руки к лифу, к ребрам корсета – моя грудь вздымалась и опадала. Не может быть, думала я, отрицания переполняли мою голову, словно весенний дождь – реку. Картье был господином страсти и валенийцем.
И все же он оказался кем-то еще.
Передо мной стоял Тео д’Арамитц… Эодан Морган… мятежный мэванский лорд.
Я не могла отвести от него глаза.
Голоса в зале растаяли, словно лед под лучами солнца, огонь мерцал, как темное золото, будто смеялся надо мной и над Картье. Я читала потрясение в его глазах, не отрывавшихся от меня. Он не ожидал, что я окажусь мадемуазель с серебряной розой, Амадиной Журден, девушкой, которой суждено вернуть Камень Сумерек, той, о которой он должен был позаботиться, если начнутся проблемы.
Его глаза метнулись к моим волосам. Он смотрел на розу, словно у нее появились шипы. Тень боли скользнула по его лицу. Картье снова встретился со мной взглядом, пространство между нами звенело от напряжения, словно воздух на краю утеса.
Как, как это могло случиться? Почему мы не знали друг о друге?
Потрясение едва не сорвало с нас маски.
Я отвернулась первой и столкнулась с мужчиной, который схватил меня за руку до того, как эль из его кубка выплеснулся на камзол.
– Осторожно, мадемуазель, – нахмурился он, и я выдавила из себя робкую улыбку.
– Прошу прощения, мсье, – выдохнула я и метнулась прочь, пока он не ответил.
Я искала, где бы спрятаться, чтобы прийти в себя. Я хотела укрыться среди теней, в укромном и тихом месте, как услышала у себя за спиной шаги Картье. Я поняла, что это он. Почувствовала, как расстояние между нами стремительно сокращается.
Я остановилась перед одним из пустых столов, притворившись, что восхищенно разглядываю полотно на стене, и почувствовала, как его нога коснулась моей юбки.
– Кто же вы, мадемуазель?
Его голос звучал нежно, но был полон му́ки.
Мне не стоило на него смотреть, говорить с ним. Если Аллена увидит нас вместе, он все узнает, поймет, что мы с Картье связаны.
Но не обернуться я не могла. Я посмотрела ему в глаза, чувствуя его близость.
– Амадина Журден, – ответила я вежливо и прохладно. Но мой взор горел, сердце выпрыгивало из груди, и он понимал это. Понимал потому, что чувствовал то же, я видела это по его лицу – мы отражали друг друга словно зеркала. – А вы?..
– Тео д’Арамитц. – Его льняные волосы сверкнули в свете свечей, стан склонился в изящном поклоне. Под его страстью и лоском таились холодный ветер и сталь, синее знамя и конь Дома Моргана.
Мятежного Дома. Падшего Дома.
Наверное, его лорд-отец присоединился к Мак-Квину и Кавана, ведь двадцать пять лет назад Картье был еще
