– Расскажите мне свою тайну, – прошептала я.
– Какую именно?
– Почему на вашей руке тогда была кровь?
Он поднялся и положил иголку и катушку ниток на стол. Стерев кровь с пальцев и придвинув кресло к кровати, Картье сел, сложил руки на груди и посмотрел на меня. Я гадала, о чем он думает, глядя, как я лежу на его постели, в его брюках, с его стежками на коже, с разметавшимися по подушке волосами.
– Поранился, – ответил мой бывший наставник, – на уроке фехтования.
– Фехтования? – переспросила я. – Продолжайте.
Он хмыкнул:
– Очень давно мы с отцом заключили договор: он позволит мне раскрывать страсть, пока я учусь фехтовать. Я не нарушил обещания и после его смерти.
– Должно быть, вы отлично владеете мечом.
– Да, – согласился Картье. – Но, несмотря на это, без царапин не обходится.
Мы замолчали, прислушиваясь к треску пламени в камине. Рана, зашитая аккуратными стежками, онемела. Я почти не чувствовала боли, голова кружилась, словно я дышала разреженным воздухом.
– Но как же вы не поняли, что я была Амадиной? – наконец спросила я. Этот вопрос давно не давал мне покоя. – И почему отсутствовали на первом собрании?
– Я пропустил его из-за тебя, Бриенна, – признался он. – Я только узнал, что ты исчезла. Ждал все лето, держался подальше от Магналии, думал, что ты не хочешь меня видеть, когда ты перестала отвечать на мои письма. Наконец набрался смелости и вернулся в Дом, полагая, что у меня достаточно времени до встречи в Бомоне. Вдова сказала мне, что ты уехала, отправилась в путь вместе с покровителем, что твоя жизнь в безопасности. Больше она мне ничего не открыла, и следующую неделю я искал твои следы в Теофиле, так как это был ближайший к Магналии город. Естественно, я опоздал.
Я глядела на него. Сердце сжималось у меня в груди.
– Картье…
– Знаю. Но я бы не успокоился, не попытавшись найти тебя. Сначала я предположил, что за тобой вернулся твой дед, и поехал к нему. Но он понятия не имел, где ты, и мои страхи только усилились. Много ночей я воображал, что с тобой случилось нечто ужасное, а Вдова просто пыталась уберечь меня от боли и убедить, что ты свяжешься со мной, когда придет время.
– Так что вы оставили поиски и отправились в Бомон на второе собрание, – прошептала я.
– Да. Журден, сидя напротив меня, сообщил, что удочерил девушку по имени Амадина, раскрывшую свою страсть в Доме Огюстен. Она унаследовала воспоминания, необходимые нам, чтобы найти Камень. Я был в таком смятении, что принял все за чистую монету, не подозревая, что речь шла о тебе.
– И все равно не понимаю, – мягко возразила я, – почему Журден не сказал вам, кто я и откуда?
Картье вздохнул и глубже устроился в кресле.
– Думаю, он недостаточно мне доверял. Не могу его винить: я избегал встреч с ним семь лет. Он понятия не имел, что я под именем Картье Эвариста преподавал в Магналии. Когда я пропустил первое собрание… Думаю, он боялся, что я ненадежен. Когда мне рассказали о плане, я захотел проникнуть в Дамэн под видом охотника. Они думали, это будет Люк, но я вызвался сам. Хотел, чтобы мне доверяли.
Я размышляла над его словами, и кусочки головоломки медленно вставали на место. Я потихоньку села, опираясь на подушки, и опустила сорочку, прикрыв рану и живот.
– Теперь, – сказал Картье, – расскажи мне свою часть истории.
Так я и сделала. Поведала о своих видениях, решении Вдовы написать Журдену, прибытии в Бомон и тщетных попытках вызвать воспоминания; о том, как я узнала истинное имя Журдена, о первом собрании, лихорадке, плавании в Мэвану и, наконец, о том, как я нашла Камень.
Картье не перебивал меня и не отводил взгляда. Он оставался неподвижен, как мраморная статуя, пока наконец не наклонился вперед, коснувшись рукой подбородка.
– Ты пыталась сказать мне, – прошептал он, – о первом видении. В последний учебный день. «Книга Часов».
Я кивнула.
– Бриенна… прости, что не слушал.
– Вы ни в чем не виноваты, – возразила я. – Я была не до конца откровенна.
Он молчал, глядя в пол.
– Кроме того, – прошептала я, вновь привлекая его взгляд, – это уже неважно. Мы снова вместе.
– И ты нашла Камень Сумерек.
Уголок моего рта изогнулся в улыбке:
– Хотите его увидеть?
Веселые искры заплясали в глазах Картье, и он пошел за Камнем. Вернувшись, он сел рядом со мной на кровать и большим пальцем открыл застежку медальона. Камень мерцал золотым светом, голубые волны струились по поверхности, белые лепестки поднимались из глубин и алели, увядая. Мы зачарованно следили за игрой красок. Наконец Картье с тихим щелчком опустил крышку медальона и повесил его мне на шею. Камень лег мне на сердце и загудел, согревая грудь.
– Журден должен прибыть в Лионесс завтра утром, – тихо произнес Картье. Наши плечи в изголовье кровати соприкоснулись. Настроение в комнате изменилось: в нее словно проникло дыхание зимы, сковав нас льдом. – У меня предчувствие, что Аллена попытается удержать тебя здесь. Если это случится, через три ночи ты отправишься со мной в Миствуд.
– Да, знаю, – прошептала я, гладя застежку медальона. – Картье… что случилось в Миствуде?
– Двадцать пять лет назад там собрались три мятежных лорда и их люди, – объяснил он. – Они вышли из леса и поехали через поле, к черным вратам замка, но так до них и не добрались. На поле случилась резня.
– Не считаете, что глупо снова там собираться, – удивилась я, – и штурмовать замок оттуда? – Я понимала, что во мне говорит суеверная валенийка, но не могла не волноваться при мысли, что мы пойдем в атаку из проклятого леса.
– Нет, Миствуд больше чем место, где мы однажды проиграли и истекли кровью. Раньше он был волшебным. Там короновали всех Кавана.
– Короновали в лесу? – ошеломленно спросила я.
– Да, на закате, когда свет и тьма были одинаково сильны. С ветвей свисали фонарики и цветы, из чащи выглядывали волшебные птицы и звери. Вся Мэвана собиралась в этом лесу, казавшемся бесконечным, и смотрела, как коронуют королеву. Сперва ей вручали Камень, затем – серебряный венец, затем – плащ. – Голос Картье оборвался. – Конечно, это было очень давно.
– Возможно, не так давно, как мы думаем, – заметила я.
Он улыбнулся:
– Будем надеяться.
– Итак, когда мы встретимся в Миствуде через три ночи…
– Соберемся в древнем месте, помнящем магию, королев и нашу жертву, – закончил он. – Люди, желающие поддержать наш мятеж, поймут, где нас искать. Когда ты произнесла имя Мак-Квина на королевских слушаниях, тебя услышали не только его люди, но также и мои, и те немногие, кто остался от Дома Кавана. Ты пробудила наши Дома. Не знаю, сколько людей присоединится к нам, но Миствуд
