Иногда не случается никакой кульминации. Что-то происходит, и на этом все заканчивается. Гиллиам сделал новый выпад, я махнул клинком перед грудью, чтобы отразить яростную атаку, а затем шагнул вперед и вытянул руку для ответного удара, направив острие в ребра священника. Металл заскрежетал по металлу, по коже, по костям. А затем на черном камзоле распустился красный цветок, а вслед за ним раздался невнятный стон.
«Красное и черное, – подумал я. – Мои цвета».
Гиллиам по инерции наскочил прямо на мою шпагу. И обмяк, превратившись в мертвый груз. Влажный хрип вырвался из его груди. Должно быть, я пронзил ему легкое. Тут уже ничего не поделаешь. Я отпихнул его и упер ногу ему в грудь, чтобы вытащить клинок. Он упал на траву со стоном, сменившимся бульканьем. Я с трудом справился с желанием выбросить свою шпагу. За мной пристально следили безмолвные зрители. Мои ноги подкосились, и я осел, опираясь на предательский клинок в своей изменнице-руке.
«Прости меня, Валка».
Шпага интуса выпала из ослабевших пальцев, и у меня хватило присутствия духа, чтобы оттолкнуть ее подальше. Обычай запрещал медицинское вмешательство. Мы выходили на поле боя, прекрасно сознавая, что нас ждет. Я непрерывно ощущал презрительную усмешку Валки. Мои руки дрожали, с каждым ударом сердце Гиллиама выплескивало кровь на землю. Горячую кровь. Слишком горячую. Капеллан медленно поднял руку, в отличие от моей она была тверда. Я решил было, что он хочет изобразить знак солнечного диска в последнем благословении. Однако священник протянул руку к зрителям, к детям графа.
– Миледи… Лорд Дориан… Не… не доверяйте…
Я резко вскинул голову и, сверкая глазами, взглянул на зрителей поверх поросшего травой поля. Анаис и Дориан стояли между Эломасом с одной стороны и префектами-распорядителями – с другой. Смуглое лицо девушки непостижимым образом побелело. Она негодующе покачала головой и метнулась к выходу. Дориан окликнул сестру, и двое пельтастов, громыхая доспехами, направились за ней. Я опустился на колени и с раскрытым ртом смотрел ей вслед.
Священник медленно умирал, его грудь вздымалась и опадала все слабее и слабее, постепенно затихая. Слабее, слабее и слабее.
И замерла.
Я тоже замер и все еще стоял на коленях возле трупа священника, когда ко мне подошли солдаты. Их командир, незнакомая высокая женщина со значком центуриона личной охраны графа на оплечье, сказала:
– Лорд Марло, вы должны пройти с нами.
Я не ответил, только прикрыл глаза и – с невероятным усилием – поднялся.
Глава 61
Разновидность изгнания
– Интус был прав, – сказал лорд Балиан Матаро, подбирая полы оранжевого шелкового халата, чтобы сесть за стол, – эта тавросианка ухватила вас за яйца.
Некоторая вульгарность, прозвучавшая из уст имперского лорда, напугала меня сильней, чем его гневный голос. Повинуясь резкому жесту графа, я сел напротив него, оглядываясь на стены кабинета из тонированного стекла.
Я вспомнил кабинет отца в капитолии Мейдуа. Между этими двумя комнатами не было почти ничего общего. Отцовский кабинет из темного камня с темными коврами и мебелью из темного полированного дерева вечно загромождали бумаги, показывая, что хозяин – человек высокой дисциплины, погруженный в свои заботы и обращающий мало внимания на остальной мир. Это помещение, напротив, отличалось плавными линиями и модной белой расцветкой. Так мог выглядеть боевой информационный пост на имперском крейсере. Я бы не рискнул ничего сказать о характере его хозяина, если бы тот не сидел рядом со мной.
– Я совершил ошибку, ваша светлость, но вы ведь знаете законы.
– Так же, как знали их вы, когда вынудили капеллана драться на дуэли, – лицо графа помрачнело, – а теперь великий приор требует вашу голову. Нет, забудьте, что я сказал, она жаждет заполучить вас живьем.
Судорожно сглотнув, я уставился на свои руки, рассеянно теребя простой бинт на предплечье. Для этого небольшого повреждения даже не потребовался корректив.
– Я знаю.
– Это был ее сын.
– Я знаю.
– Так почему же вы, во имя Святой Земли… – Граф прикусил щеку и покачал головой. – Мне придется убрать вас из города, подальше от… от всего этого, – он махнул рукавом роскошного халата, – подальше от нее. Пока все не утихнет.
Вошел слуга, очевидно, по давно заведенному распорядку, поскольку бронзовокожий молодой человек удивленно выпучил глаза, увидев, что хозяин не один, и с поклоном вышел, стараясь как можно незаметней унести с собой чайный сервиз с единственной чашкой.
– Вы же понимаете, меня самого Капелла крепко держит за кадык. Если она выступит против меня, я не смогу управлять планетой. Если я не отдам Лигейе то, что ей требуется, она будет срывать мои торговые соглашения, досматривать и конфисковывать мои корабли, арестовывать моих чиновников – что угодно и где угодно, за исключением разве что вызова инквизиции. Вы убили ее сына, дьявол вас побери!
Он ударил рукой по столу, подчеркивая последнюю фразу.
– При всем уважении, сир, – мягко сказал я, не в силах посмотреть ему в глаза, – я намеревался драться до первой крови.
Мои руки, лежавшие на коленях, тряслись, я все еще видел перед собой неподвижные глаза священника – черный и голубой.
– Но не сделали этого. – Граф сжал пальцами край стола, так что костяшки побелели от напряжения, а затем внезапно расслабился. – Если бы вы не были нужны лично мне, я немедленно отдал бы вас Лигейе.
Он оглянулся на тяжелую металлическую дверь, за которой ожидали охранники, доставившие меня сюда прямо с проклятого поля боя. С какой легкостью они протащили бы меня через весь дворцовый комплекс в храм Капеллы, чтобы предать в руки катаров и покончить с этим делом.
Я вздрогнул:
– Я мог бы сбежать. Вы могли бы…
Внезапно до меня дошел смысл сказанного графом, и я выпрямился:
– Если бы я не был нужен вам?
Граф поднял с края стола шкатулку для драгоценностей, потревожив пачку документов и голографических снимков с изображением его самого и лорда Лютора на охоте. Он покрутил коробочку в руках и сказал:
– Ну хорошо… – И откашлялся. – Я хотел сохранить это в тайне еще на несколько лет, но глупое стечение обстоятельств заставляет меня раскрыть карты.
Я буквально подскочил на месте, когда он грубо выругался и едва не раздавил шкатулку в огромном кулаке. Увидев такие бурные эмоции, я невольно подумал о грязи и низости в моих собственных генах.
– Дьявол! Я считал вас умным мальчиком.
– Смышленым, – находчиво возразил я. – Это не то же самое, что умный. Как вы сами сказали, я…
Я позволил Валке поселиться в своей голове. Она и сейчас была там, спряталась позади моих зрачков и презрительно хмурилась. Я сжал кулаки на коленях, чтобы остановить дрожь. Лицо Гиллиама все еще стояло передо мной, его остекленевшие разноцветные глаза сосредоточенно смотрели на
