– Отличный корабль, капитан! – крикнул я, опуская руку. – Надеюсь, мы не заставили вас ждать?
Прошло, должно быть, полчаса с того момента, как мы расстались в грязном винном погребке, пропитанном вонью джубалы. На понтонном пирсе пахло озоном от ядерного двигателя и дизельным топливом от наружных турбин.
Деметри Арелло улыбнулся, сверкнув белыми зубами, и завязал зеленый кушак вокруг тонкой талии.
– Вы как раз вовремя. Идем скорей. – Он бросил взгляд на двух переодетых солдат, поставивших мой сундук на настил, и улыбка его померкла. – Если бы я даже не был уверен в том, кто вы такой, это разрешило бы все мои сомнения. Мы сами занесем его внутрь.
Он опять покусал губу, разглядывая меня, словно какое-нибудь насекомое под стеклом, и забарабанил пальцами по ноге.
– Минутку, – сказал я и обернулся к Кире. – Вы сделали все, что могли, лейтенант. Забирайте остальных и возвращайтесь. Если повезет, вы еще можете успеть.
Она покачала головой, заложив большой палец за пояс своей туники:
– Уже слишком поздно.
Внезапно заинтересовавшись носками своих сапог, я проговорил, обращаясь к ним, а не к стоявшей напротив меня девушке:
– Мне очень жаль.
Я ждал, что она что-нибудь ответит. Не важно что. Скажет, что все в порядке.
Вспомнив о том, чем Криспин угрожал ей, я добавил:
– Моя мать защитит вас. Я уверен. Попросите ее перевести вас на службу к моей бабушке. Куда-нибудь подальше от замка.
«От моего брата».
– Со мной все будет хорошо, – отстраненно произнесла она и повернулась, чтобы уйти.
Я не мог винить ее за эту спешку, но все же удержал за предплечье:
– Подождите, Кира.
Она оглянулась вполоборота и сердито посмотрела на остановившую ее руку. Возможно, решила, что я снова собираюсь ее поцеловать. Но ничего похожего не произошло. Я понимал, что это важный момент, понимал, что вижу последнее знакомое лицо из моей прежней жизни. Последнего человека из подошедшего к концу детства. Я хотел сказать что-нибудь такое, что она запомнила бы. Но просто отпустил ее, прижал к груди кулак, отдавая салют, и повторил:
– Мне очень жаль.
Я хотел, чтобы она ответила. Но она промолчала. Только развернулась и скользнула между двумя легионерами, которые повторили мой салют и тоже растворились в толпе. В своих воспоминаниях я вижу, как стою на раскачивающемся пирсе и смотрю вслед уходящим солдатам, одетым как обычные люди. Но это только сны.
Не прошло и секунды, как Деметри требовательно ухватил меня за плечо:
– Идем скорей, мальчик. Мы теряем время.
– Да, – слабо ответил я, вытягивая шею, и проверил содержимое карманов: нож, обычное удостоверение личности, пригоршня хурасамов, письмо Гибсона и универсальная карта, которую я выбил у Лены Бейлем и Гильдии шахтеров. Двадцать тысяч марок – это большие деньги. Когда я окажусь за пределами планеты, вдалеке от назойливого внимания отца, этого хватит, чтобы начать любой вариант новой жизни. Несмотря на письмо Гибсона, я мог отправиться куда угодно. Двадцати тысяч хватило бы, чтобы попасть на любой корабль. И даже не один. Учитывая мое происхождение, я мог бы даже купить корабль в кредит и стать маркитантом или наемником. Я представил, как полечу к Иудекке подобно Симеону Красному, чтобы преломить хлеб с пернатыми ирчтани, чтобы увидеть всю Вселенную. Представил и невольно улыбнулся.
«Сначала Тевкр».
Я наклонился, чтобы помочь Деметри отнести мой сундук. Мы поднялись по трапу в холодную стерильную темноту воздушного шлюза, навсегда оставляя позади серебристое солнце и небо моей родины.
Глава 20
За краем карты
– Теперь мы можем лететь? – послышался хриплый женский голос, как только мы с Деметри поставили мой сундук между деревянными ящиками и железными бочками в низком трюме.
Воздух на борту «Эуринасира» был холодный, как и на большинстве других кораблей, а тусклый золотистый свет выхватывал из темноты лишь отдельные участки черных стен и истертого металлического пола. Здесь пахло пороховой гарью, машинным маслом и окалиной. Ржавчиной. Не самый приятный и не внушающий особой уверенности запах. Корабль использовали очень долго – по крайней мере несколько десятилетий, а то и больше.
Я обернулся и увидел женщину в сером комбинезоне. У нее была такая же бронзовая кожа, как у Деметри, такие же сверкающие, словно звезды, волосы, только вдвое длинней, спадающие волнами до самых локтей. Я бы мог принять их за брата и сестру, если бы не видел просветлевшего лица Деметри, когда он подскочил к ней, обхватил руками и с низким горловым звуком прижал губы к ее губам.
– Джуно, познакомься с нашим новым другом! – указал он на меня. – Бассем уже подготовил двигатели? Я хочу смыться отсюда немедленно.
Женщина по имени Джуно подошла ко мне и протянула руку. Я нерешительно посмотрел на ее ладонь. Деметри смутил меня еще больше, сказав:
– Это Адриан Марло, миледи.
– Леди?
Я поклонился, ненадолго забыв о смущении, повинуясь чуть ли не генетически заложенным правилам хорошего тона. Женщина еще несколько секунд простояла с протянутой рукой – я так и не понял почему, – а потом опустила ее.
Оба моих знакомых засмеялись, и Джуно ответила:
– Нет, я не леди. Деметри просто пытался очаровать меня, уж он такой. – Она приложила руку к груди. – Здесь нет ни одного нобиля.
Если бы она назвалась джаддианской принцессой, я бы поверил ей. На Джадде увлечение евгеникой переросло в нравственный закон, и даже люди среднего класса славились своей красотой. Ее волосы, так же как и у Деметри, не могли быть натуральными. Вероятно, эти изменения были приобретены неофициальным путем – первый признак того, что я покинул тщательно оберегаемые сады имперской жизни.
– Не считая его, – поправил Деметри и провел большим пальцем по нижней губе. – Этот парень королевской крови. Сын архонта.
Женщина просияла, глаза ее вспыхнули янтарем в желтом свете трюма.
– Правда? Никогда раньше не видела имперского палатина.
Я смущенно отвел взгляд:
– Теперь я больше не палатин, мадам.
– Зови меня Джуно, пожалуйста, – сказала она, подходя ближе и прищуриваясь, чтобы лучше рассмотреть меня в полутьме.
Когда мы встречались в баре на пристани, мне показалось, что Деметри высок ростом, но никто из джаддианцев не мог сравниться со мной. Я пытался решить, к какой категории причислить этих людей по имперским стандартам. Оба они явно имели кое-какие изменения крови, так что их нельзя было назвать плебеями. Значит, они патриции? Возвышенные, как сэр Робан и остальные рыцари отца?
Из корабельного динамика раздался колокольный звон, постепенно повышающийся в тоне, как у часов с боем. Затем послышался зычный мужской голос с таким же сильным акцентом, как у Деметри:
– Пассажир уже на борту, капитан?
– Да, Бассем! – отозвался Деметри и направился из холодного трюма к круглой надстройке. – Не спрашивай разрешения, просто стартуй. Сначала в море, а потом вверх. Ты знаешь курс. Мы сейчас придем.
Он остановился у двери в эффектной позе, ухватившись обеими руками за
