— Прощать не умеют, — тяжело вздохнул командующий. — Мой отец… Он любил такую. Она погибла из-за него. Герард, что значит «если сейчас она не умрёт»?
Бригахбург опешил. Невзначай оброненная фраза вернула его к действительности. Значит ли это, что он сам не уверен, что иноземка выживет? Похоже, что так. От отравления ядом ещё никто не выживал. Мелькнула мысль, что он слышал от лекаря сомнение в полном исцелении его сына. Что будет с Ирмгардом, если русинка преставится? Она говорила, что нужно ещё четыре дня, и только тогда минует опасность.
— Почему ты её отправил в подвал? — услышал Бригахбург напряжённый голос Бруно.
— За непослушание, — не стал увиливать от ответа граф. — Хватит об этом!
— Я убью тебя, если она умрёт, — грозно прошипел рыцарь в лицо друга, багровея, хватая того за ворот рубахи на груди, рывком обрушивая его тяжёлое тело на стену у двери.
Герард, схватив Бруно за запястья, рванул их вниз. Послышался треск рвущейся ткани. Он, двинув его под дых, с силой прижал дерзкого командующего к двери:
— Что ты так всполошился? Лучше с Эрной разберись.
Тот, ахнув и согнувшись, жадно хватая воздух широко открытым ртом, резко разогнулся, направляя кулак в скулу сиятельного:
— Не твоё дело. Сам разберусь.
Они сцепились, падая, катаясь по полу.
Бригахбург, оказавшись сверху, выхватил кинжал. Приставив к горлу рыцаря, сплюнув кровавую слюну, процедил:
— Бруно, сейчас в тебе говорит злость. Лучше давай думать, как девчонку спасать. Мне её смерть не нужна.
— Ты её запер в подвале. На ложе тянул? Отказала тебе?
— Заткнись!
— Просил же не трогать. Не нужна она тебе. Только для забавы.
— Бруно, сейчас мы мирно всё обсудим или… убирайся к дьяволу! Я освобожу тебя от договора. Решать тебе, — угрожающие нотки в голосе хозяина обещали, что так и будет.
Командующий решительно одёрнул выбившуюся из-под туники рубаху, успокаиваясь. Уйти и оставить Наташу? Тогда у неё и выбора не будет, кроме как подчиниться графу, давшему ей покровительство.
— Я тебе её не отдам, — тихо сказал он.
— Вот и ладно, — выдохнул его сиятельство.
Терять последнего друга не хотелось, а девчонка сама решит, что и кто для неё важнее. Уступать Бруно он тоже не намерен. Зажав зубами кровоточащую рану на губе, Герард покосился на рыцаря:
— Если мы поймём, зачем хотят убить иноземку, мы найдём того, кто это сделал.
Тот вздохнул, всё ещё тяжело дыша, исподлобья охватывая стать соперника. Он был уверен, что русинка попала в подвал, потому что отказалась возлечь с ним. За что же ещё? Герарду кто-нибудь когда-нибудь отказывал? Бруно усмехнулся своим мыслям. Из девок, желающих попасть на услужение в замок, а вернее — на ложе хозяина, образовалась очередь. Он понимал: пока тот не добьётся своего, от девчонки не отстанет. Отступиться от неё? Не дождётся.
— Её никто здесь не знает. Если только дело не в ней, а в том, что она сделала.
Бригахбург отошёл к окну, сцепив руки за спиной:
— Ты об исцелении Ирмгарда?
— Погоди… Лекарь обмолвился, что твой сын пока не исцелён, — задумался командующий.
— Помню и уже сказал тебе, что мне её смерть не нужна.
— А ведь ты оставил её у старухи одну, без охраны. И к покоям вице-графа тоже надобно приставить охрану.
— Зачем кому-то нужна смерть моего сына? — удивился Герард.
— Месть?
— Всевышний… Кто? За что? Опоздали мы с лекарем. Он бы всё рассказал, — поморщился граф, вспоминая кинжал в груди эскулапа.
— Думай, кому и когда ты дорогу перешёл, — встал Бруно, потирая грудь, чувствуя боль под рёбрами. Всё-таки у друга тяжёлая рука.
— Отправь двух стражников к старухе. Поставь к покоям Ирмгарда одного. Ещё… Пропало украшение русинки, — на удивлённый взор рыцаря кивнул: — То, с каменьями. Снял тот, кто травил её.
— Кроме того, что она русинка, она сказала ещё что-нибудь?
Граф покосился на командующего:
— Она из благородной семьи. Сирота. Жила у приёмных родителей.
— Что? И ты молчал?
— Я сам узнал только вчера.
— И ты её отвёл в подвал? Герард, ты…
— Заткнись, Бруно!
— Что она сказала тебе такого, что ты…
— Бруно!
— Я женюсь на ней! Уже только за то, что она отказала тебе!
— Дьявол!
Командующий успел вовремя захлопнуть за собой дверь. В полотно с силой ударился серебряный кувшин. Упав на пол, громко звякнул, словно жалуясь на небрежное отношение, несколько раз качнулся, показывая вмятину на боку. Замер.
* * *Кива вскочила с кресла, как только хозяин вошёл в покои сына. Она насторожилась, увидев у двери стражника. Да и все эти разговоры по тёмным углам замка о том, что иноземку убили, были необычайно удивительными. Кому понадобилось убивать её? За что? Кива не верила. Злые языки скажут и не такое. Просто та занемогла. А поскольку лекарю его сиятельство больше не доверял, то решили отвезти иноземку к знахарке. Она поможет.
Послеобеденное солнце освещало бледное лицо Ирмгарда.
Вице-граф открыл глаза, всматриваясь в хмурое лицо отца. Тот тяжело опустился на край ложа:
— Разбудил тебя, сын, — сжал в ладонях горячую руку парня.
Роднее его никого нет. И дороже. Он мог потерять сына, если бы не русинка. Герарда терзала мысль, что он виноват перед ней, позволив пойти на поводу своего желания. Поддался необузданному влечению. Такого с ним раньше не было. Не отпускала мысль, что всё, связанное с ней изначально пошло не так. Не хотел признаться, что иноземка сразу привлекла его внимание. Да разве только его? Командующий, воины только и делали, что смотрели на неё. Он тогда злился, желая спрятать её от любопытных вожделеющих взоров. Русичи… Стало понятно её дерзкое и необычное поведение. Дикарка. А мужа своего убила также легко и расчётливо, как того бандита? Бригахбург вздохнул.
Ирмгард смотрел на отца, усталого, задумчивого и такого одинокого. После смерти бабушки довериться вице-графу было некому. А так хотелось, чтобы кто-то выслушал и понял, не требуя ничего взамен, не осуждая за ошибки и прощая нечаянную грубость. От слабости лик отца расплывался. Взамен всплыло лицо той, которую хотелось вновь увидеть, лицо его Ангела с большими грустными глазами, тревожными и зовущими.
— Как ты себя чувствуешь? — сын выглядел гораздо лучше, нежели вчера. Разве теперь его состояние может ухудшиться? Почему? Рана затягивается. Он молод. Его досматривает Кива. Отчего он может умереть? Чего не знает граф, а знает девчонка и знал лекарь? Что их связывало?
Наследник устало качнул головой и закрыл глаза.
Кива, заглядывая в лицо его сиятельства, тихо начала:
— Хозяин, а иноземка…
По тому, как глянул на неё мужчина, поняла: лучше было бы родиться без языка.
Он решительно встал, наклоняясь к больному, касаясь губами лба, осеняя чело крестным знамением:
— Отдыхай, сын, набирайся сил.
Кормилица сердито уставилась на тихо закрывшуюся за хозяином дверь. Пробубнила:
— Вот и узнай у такого хоть что-нибудь. Одним взором убить может.
* * *Юфрозина сидела перед полированной поверхностью серебряного зерца́ла, с недовольством глядя на своё мутное отражение. Когда к ней без стука вошёл Бригахбург,
