— Таша, я не мог по-другому поступить. Я не мог сказать другие слова, — прижался к её спине, вдыхая сладкий запах волос.
— Могли поступить по-другому и могли сказать другие слова… Зачем вы здесь? Утешить меня? — вырывалась из его крепкого захвата, пытаясь отстраниться от жаркого тела. Дрожь прокатилась удушливой волной, дыхание перехватило, и мысли превратились в испаряющиеся шипящие брызги.
— Таша, пойми, мои намерения по отношению к тебе серьёзны. Это не игра.
— А удвоенное приданое графской дочери? Мисулла ведь не шутит, — повернула голову, уткнувшись щекой в его губы.
— Мне нужно выиграть время. Пусть они думают, что я раздумываю над их предложением. Пусть они успокоятся. Они не должны ничего знать до самого последнего момента. В церковь войдут две пары, — её сильнее сжали, развернули к себе. — Я хочу видеть твои глаза.
Оказавшись без поддержки его рук, почувствовала нахлынувшее одиночество. Поворачивала голову на звук шагов, словно следуя за ним. Слышно было, как его сиятельство, найдя свечу, постукивал огнивом, высекая искру.
— Почему они так уцепились за вас?
— Им нужен не я, а моё графство, то, что оно в себе таит, — появившийся слабый огонёк разгорался. — Графиня хочет через дочь иметь доступ к этим богатствам.
— Что это за богатства? — Наташа, отвернув часть полога, наблюдала за Герардом. Расслабленный, в широких штанах и рубахе навыпуск, без оружия, он казался ей таким близким, родным. С затаенным дыханием ждала ответа.
— Тебе не нужно знать об этом. Это знание несёт в себе опасность. За это убивают.
Разочарованно поджала губы:
— Она удвоила приданое, значит, очень богата. Зачем ей ещё?
— Кто знает. Возможно, она отдаёт последнее, что у неё есть, чтобы заиметь больше.
— Но ведь вы можете отказаться от присутствия Мисуллы в вашем замке. Пусть едет к себе домой. Разве ваша жена сможет что-то предпринять без вашего ведома? — произнеся это, ужаснулась. Вариант развития ситуации в случае его женитьбы на Луидже неожиданно слетел с её уст. Она уже мысленно отдала любимого мужчину другой. Так просто, легко, даже не пытаясь отстоять своё право на счастье.
— Ве́дома? Разве нужно было Агне согласие мужа творить зло?
— Господи, о чём мы говорим… Ну их… Я устала, — девушка опустила голову. Мысли путались. На столике лежал поясной ремень графа с оружием. Его вид вернул в действительность этого времени. Здесь каждый миг — это изнурительная борьба и не факт, что ты окажешься в ней победителем. — Я не хочу больше видеть, как она заигрывает с вами, и вы ей отвечаете. Вы разве не понимаете, что одна из них запрыгнет к вам в постель. Или обе по очереди. Сегодня же.
Сиятельный рассмеялся, возвратившись к ней на кровать:
— Ты думаешь, мне всё равно кто будет на моём ложе, кого я назову своей? Запомни, мне нужна только ты… Ты моя госпожа. Только ты… — прошептал настойчиво, с упором на «ты». — Сегодня я никуда отсюда не уйду.
От его решительного, но мягкого голоса, сердце трепетало, неверие растворялось в тепле его дыхания. Она погладила его шею, тронула лёгкую щетину на лице. Наташа больше не колебалась:
— Да… — шепнула на выдохе.
Он коснулся её губ осторожно, словно боясь спугнуть ту, которая всё ещё не решалась довериться ему без оглядки и совершала поступки, которым он не находил объяснения. Та, которая закрылась в своём внутреннем мирке, никого туда не впуская.
Его руки медленно скользили по её спине, а поцелуй становился более требовательным и напористым.
И она откликнулась на него, жадно, ненасытно, сметая последние крохи сомнения. Ласкала его грудь в распахнутом вороте рубахи, пальцы путались в завитках редких волос. Она услышала, как он напрягся, будто прислушиваясь к новым ощущениям, замедлил блудливое движение языка по её губам, быстро усвоив недавний урок французского поцелуя.
Ухватившись за край его рубашки, потянула вверх, стягивая через голову. Неповторимый запах мужчины наполнил лёгкие.
Он подтягивал подол её платья, не спуская глаз с лица, мысленно подгоняя себя, не веря, полагая, что она вот-вот передумает и остановит его. Но излишняя поспешность может оттолкнуть Птаху. Откуда ей знать, какой силы воли стоили ему эти осторожные неторопливые движения, как скованные мышцы выкручивало от переполнявшего жгучего желания взять женщину стремительно, как он любил, сбить напряжение, и потом отдаться неспешному и полному наслаждению. Доверчивость девы распаляла, поднимая из глубин его существа глухое рычание внутреннего зверя.
Лёгкий шелест падающей ткани, и вот она перед ним… Против ожидания увидеть её наготу, она оказалась прикрытой. На высокой груди полукружья тонкой ткани. В зыбкой колышущейся вспышке свечи играет короткими бликами золото цепочки. Склонился, целуя нежную кожу плеч, притягивая девчонку ближе, испытывая непонятное желание прикоснуться телом к иноземной ткани, что скрывает стан от его взора.
Её руки скользнули от его шеи к груди, очертив бугрящиеся тугие мышцы пресса. Слегка дрожащие пальчики изучали завязки на штанах.
От их щекотного прикосновения господин рефлекторно втянул живот, задерживая дыхание. Естество рвалось наружу, отзываясь давлением и резью в паху, причиняя физическую муку. Ладонь накрыла её грудь, легонько сжав, ощущая приятную наполненность и упирающийся чувствительный сосок под невесомой фактурной тканью.
Наташа застонала и выгнула спину, подавшись к нему. Сердце стучало в таком ритме, что казалось, будто оно от волнения выскочит из груди. Кровь струилась по венам, разжигая желание и усиливая чувствительность.
На её стон мужчина улыбнулся, снимая узкую податливую ткань с груди, не в силах отвести взор от обнажившихся округлостей, глядя в широко распахнутые тёмные глаза, замутнённые страстью. Уверенно стаскивал нижнее одеяние девы, испытывая непонятное волнение от таких же движений её рук, стягивающих с него брэ. Крупно вздрагивал от случайного касания к его разгорячённой плоти, рвущейся на волю.
Девушка под его напором послушно опустилась на ложе.
Он впился в её губы поцелуем, забывая обо всём, что тревожило последние дни. Всё отступило во мрак. Сейчас перед ним была она, его госпожа, его леди: обнажённая, беззащитная и желанная.
Ей не было страшно. Темнота комнаты скрывала горячий румянец стыда на щеках. Она знала, как всё должно произойти и что последует за первой болью. Зачем усложнять и препятствовать тому, что должно случиться? Пусть он, любимый ею, станет первым мужчиной, познавшим её. Она сама хочет этого. В каждом его движении сквозил опыт умелого любовника. Его уверенность, любовь и страсть звали за собой.
Его тело осторожно расположилось между разведённых женских ног. Ладонь накрыла налитую ноющую грудь, оглаживая и, вырвав стон, прошлась по плоскому животу. Скользнув между ног, коснулась складок влажной плоти, сжимая. Пальцы погрузились в нежную чарующую вязкость.
Наташа вздрогнула, закрывая глаза, испытав неизвестный до сих пор
