удовольствием слушаю рассказы о вашей коллекции.
— Да, внимаете заворожено. И что особенно ценно — без всяких нетактичных вопросов об ее цене — хохотнул мэр — ими меня одолевают мелкие нувориши. Нет, вы не из таких. Но эта искусно украшенная ложка навела меня вот на какую мысль…
— Да, я весь внимание…
— Работы старых ювелиров прекрасны. Так когда же и наши предприниматели смогут поразить качеством мировой рынок? Впрочем, в наш век массового производства было бы глупо требовать от товаров изящества и утонченности. Сейчас в цене практичность. Но не кажется ли вам, что одни лишь биржевые спекуляции — это слишком мелко и ненадежно? Особенно сейчас, под сенью национальной идеологии великого Медвежутина?
Когда мэр произнес фамилию диктатора, лицо Рытика приняло почтительное выражение. Наклонившись чуть вперед, он без лакейской услужливости, но с готовностью ответил:
— Я в последнее время размышляю о том же. Хватит с меня биржевых спекуляций. Все эти игры на скачках индексов — в конечном счете, торговля воздухом. Если последняя афера с акциями пройдет нормально, я планирую вложить деньги в производство.
Открыв супницу, мэр вдохнул аппетитный шампиньоновый запах. На луноподобной физиономии отца города отразилось блаженство. Взяв порцию супа, он с аппетитом зачерпнул несколько ложек, затем помассировал шею пухлой рукой, и насмешливо произнес:
— Все вы, господа хорошие, грозитесь да собираетесь вкладывать деньги в отечественную промышленность. На словах выходит гладко и многообещающе, а на деле? Что-то не торопитесь. Хотя какие вам еще нужны гарантии? Вертикаль власти мы укрепили, обстановка в стране стабильная, никакой оппозиции нет. Ну, — смущенно запнулся мэр — если не считать «Союза повстанцев»… Но мы этих государственных преступников скоро выловим, не сомневайтесь. А так — что вам еще нужно? Рабочие железной рукой принуждены к труду, стачки и забастовки в прошлом, всю эту митинговщину мы обуздали. РСБ навело в стране порядок. Принят новый КЗоТ, так что с профсоюзами у вас проблем не будет. Да и охрана труда особых средств не потребует. Если от работяг потребуются сверхурочные или еще что — вам стоит лишь попросить… По добровольному согласию это теперь допускается. Хоть с утра и до полуночи. А если директор хорошенько просит, дадут они согласие? Добровольно? Или не дадут, как думаете?
— Наверное, все же дадут… — хитро улыбнулся Рытик, отвлекаясь на мгновение от поджаристого мяса по-бугрунски.
— Куда они денутся! — разразился мэр жирным смехом, подымая стопку дорогого коньяку — На моей памяти еще ни разу в таких случаях не отказывали. А если попробуют противиться, РСБ их сразу… за разжигание социальной розни и политический крайнизм… Так что перед вами — зеленый свет. Ведь благо Рабсии — это благо ее лучших людей, а не какой-то там босой шантрапы…
Мэр лихо опрокинул стопку, и сверкнув золотыми коронками, отправил в рот бутерброд с красной икрой.
— Спасибо вам. Крепкая власть — фундамент бизнеса. — взгляд Рытика был непроницаем.
Коньяк произвел на отца города мгновенное действие, и потому он воскликнул с излишней горячностью:
— Верно! Тем более что верховник Медвежутин зовет страну к конкурентоспособности. А если эти бездельники лодырничают вместо работы и расхищают попусту деньги на социальные подачки — какая тут конкурентоспособность? Вся «социалка» — здравоохрание, образование, краткий рабочий день и прочие радости — войдет в себестоимость товаров, наши фирмы прогорят, страна не получит зарубежные инвестиции. Я даже так скажу: нищета населения — залог богатства и процветания Рабсии. Да, это парадокс, это диалектика — но мы, деловые люди, должны смотреть правде в глаза.
Рытик потупил голову, изображая восхищенное внимание. И мэр, любуясь горкой бутербродов с рассыпчатой икрой сверкающем блюде, не заметил, как по склоненному лицу бизнесмена молнией пробежала гримаса ярости.
— Ох, — рассмеялся мэр, подымая с блюда самый крупный бутерброд — не поздоровилось бы мне за такую дискредитацию нашей национальной идеи, будь я рабочим и скажи это на митинге. Попал бы в два счета в лапы наших костоломов из РСБ.
— Да, хорошо что мы беседуем в кулуарах. — вскинув голову, дружелюбно улыбнулся Рытик.
Собеседники рассмеялись.
— Все же я хотел у вас спросить о другом. — продолжил мэр — Производство ведь для вас дело новое… Может быть, вы не справитесь? Без помощи мэрии и государства?
— Помощь государства никогда не помешает — понимающе кивнул Рытик, и добавил елейным тоном — Конечно, всякая помощь должна быть взаимной. Этого требует элементарная вежливость. Хоть у нас олигархи и равноудалены, но некоторые… удаленнее других, что ли. Не хочу оказаться в их числе. Впрочем, о конкретных деталях нашего сотрудничества мы еще побеседуем..
— Эх, и во все-то вы вкладываете потаенный смысл — мэр недовольно скривил жирные губы, но с удовлетворением потер руки — я всего лишь о вашей квалификации, ни о чем более. Из бескорыстного любопытства.
— Ну, теоретически работа этой отрасли мне известна. Все же не зря я в молодости просидел пять лет за партой в химическом университете. Кстати, мой диплом технолога занял третье место по области, а в те годы это что-нибудь да значило.
— Новое химическое производство… Как вы себе это представляете?
— Практически так… Покупка земли под фабрику бытовой химии обойдется в 1 млн. 248 тысяч таллеров, я уточнил. Цена строительства — два с половиной миллиона. Оборудование — полтора миллиона. Затем — получение разрешения, всякие инспекции, плюс… — Рытик вскинул брови, будто приготовил ребенку приятный сюрприз, но последующую фразу выговорил быстро и без выражения — трехпроцентный благотворительный взнос в в штаб «Единой Рабсии», чтобы дело пошло быстрее…
Мэр, он же — помощник секретаря горкома данной партии, склонил голову набок, и поощрительно подмигнул собеседнику.
— Заключим контракты на поставку химического сырья, пластмассы. — без промедления продолжил бизнесмен — Выпуск продукции и флаконов организуем прямо на месте. Технологическую линию закупим в Алемании, новую. Тут скупиться не следует. Ну, и тут же по городу развернем сеть фирменных магазинов, торгующих нашей продукцией. Она раз в пять будет дешевле, чем привозная. С «Урбоавтотрансом» надо договориться об обслуживании, пусть предоставят нам грузовички для развоза готовой продукции… Вся эта канитель займет где-то года полтора…
— Ну что ж, дерзайте. — мэр вновь принялся за еду, и бросил, как бы между прочим: — А конкретные детали, которые в этом деле касаются нас с вами, обговорим у меня на даче. В воскресенье мы организуем семейный пикник, так что приглашаю.
— Благодарю вас. — понимающе кивнул Рытик, лихо подцепляя на серебрянную вилку кусочек мяса, покрытый золотистой корочкой — У меня еще вот какая просьба. Наш урбоградский покупатель — существо мистическое. Я ему сам удивляюсь — чего он хочет, один черт ведает. Так что для изучения рыночной коньнктуры мне необходим доступ в закрытые архивы мэрии. К документам «для служебного пользования». Требуется ваше персональное разрешение.
— Ну, у вас-то с этим проблем не будет, вы же не уборщица баба Маша — при этих словах мэр презрительно скривился. Уборщицей работала его бабка, переехавшая в Урбоград сразу после революции, из глухой деревни, чтобы учиться на рабфаке. Вспомнив о столь «низком и постыдном» родстве, благородный мэр на секунду помрачнел, однако затем продолжил с улыбкой — зайдите завтра в десять ко мне в кабинет, я вам выпишу…
— От души благодарен. Как вам эти бутерброды? — сменил тему Рытик, указав на серебрянное блюдо — Я, честно говоря, предпочитаю заворачивать красную икру в блинчики… Это древнерабсийское блюдо, и я вам скажу — отменное. Особенно под стакан ледяной водки…
— Предпочитаю коньяк. — ответил мэр, обретая прежнюю веселость — На пикнике угощу вас новой маркой, коллекционной, прямо из дубовых бочек Гишпании. А вы гурман! Мне всегда приятно с вами обедать…
— Мне тоже — черные глаза Рытика излучали дружелюбие — Жаль, что часы отдыха так недолги, и
