Василич как-то при получении довольствия столкнулся с земляком из конвойных частей НКВД, охранявших фильтрационные лагеря, так вот тот ему рассказал, что, среди прочих тем, пленные фрицы вовсю обсуждали между собой то, какими вкусовыми оттенками характеризуется вываренная кожа с голенища сапога по сравнению с ременной. И чем кожа с клапана ранца баварского производства отличается от таковой же, но саксонской либо ганноверской выделки. Земляку об этом со смехом поведал переводчик…
Как бы там ни было, большую часть доходяг, в которые превратились представители «высшей» и не очень рас, угодившие в советский плен, удалось вытянуть. Правда, часть из них после завершения фильтрационных мероприятий поставили к стенке. Уж больно тяжкий «шлейф» дел и делишек за ними тянулся. Но уже здоровыми и сытыми. Остальным же предстояло поработать над восстановлением и компенсацией того, что сами разрушили. У Советского Союза на рабочие руки этих пленных были очень большие планы…
Сашкин полк в зимних боях участвовал на вторых ролях. Позиции, которые они занимали, были расположены довольно далеко от направления как главного удара их фронта, так и всех попыток немцев пробить коридор до своих. Нет, совсем стороной эта огромная битва их, конечно, не обошла, но на завершающем этапе их зацепило не сильно. И даже прорывать оборону не пришлось. Потому что венгры, стоявшие против них, однажды просто взяли и начали отходить. На север, к Сталино, к центру «котла»…
– Так, товарищи, встаньте вот здесь, – засуетился корреспондент, когда свежеобтёсанный пограничный столб был, наконец, установлен. – И товарищ старший лейтенант – вы по центру. Вы у нас тут пока единственный орденоносец, так что вот сюда, пожалуйста. Сделаем несколько кадров. Историческое же событие…
Несмотря на то что в наступательной операции их полк оказался вроде как на вторых ролях, «наградной дождь», обрушившийся на войска двух фронтов по итогам операции, краем зацепил и их тоже. А вообще, опубликованный в «Красной звезде» приказ о награждении, выпущенный по окончании операции, занял почти сорок газетных листов… Так что в роте Сашки из ветеранов, выживших в тяжёлых оборонительных боях лета – осени сорок второго, не осталось ни одного ненаграждённого. Да и из нового пополнения кое-кто тоже смог обзавестись тем или иным знаком своей воинской доблести. Хотя большинство, естественно, получило медали. Сашка же тогда получил свой первый орден – Красную Звезду. Что было весьма щедро. Ибо в основном он проявил себя во время отступления. А в такие времена награждают весьма скудно. Но, глядишь-ты, командование не забыло, отметило… Кроме Сашки в роте ордена получили ещё двое. Командир ротного взвода огневой поддержки, уже ушедший на повышение, и ефрейтор-пулемётчик из первого взвода, погибший через месяц под Кривым Рогом. Так что да, орденоносцем он здесь в настоящий момент был единственным…
– Так, а теперь давайте немного поменяем состав… Вот, пусть встанет старшина и вот эти два рядовых. Ну и что, что ездовые? Выглядят вполне браво. Так что будут олицетворять связь поколений. Нет-нет, вы, товарищ старший лейтенант, останьтесь…
Почти весь свой наступательный потенциал немцы растратили в первой же попытке прорыва. Нет, внутренний фронт они, поначалу действительно прорвали! Но от Курахово, от которого они начали наступление, до Кушугума, оказавшегося крайней точкой продвижения деблокирующей группировки Манштейна, даже по прямой было более ста пятидесяти километров. А даже если считать по темпам наступления во Франции или летнего наступления в Прибалтике, на данный момент являющихся для вермахта непревзойдёнными, это минимум четверо суток. Но во Франции или в Прибалтике удавалось днями двигаться в походных колонных. Здесь же об этом не было и речи. В первый день наступления танкам фон Виттерсгейма удалось продвинуться всего на двенадцать километров. Во второй ещё на шесть. После чего он был вынужден поменять направление удара, но и там его остановили уже к вечеру второго дня. А на третий начали оттеснять обратно, на восток, к Сталино. Причём большую часть драгоценного топлива немецкие танки сожгли даже не в атаках, а в попытках хоть как-то уклониться от ударов советской авиации. Потому что с немецкой в небе над котлом было туго. «Существенную часть немецких самолётов уничтожили прямо на аэродромах ещё в первый день наступления, закончившегося окружением, а те, что остались, по большей части, оказались прикованы к земле недостатком топлива. Ибо основные фронтовые склады немцев располагались в Чаплино и Пологах, которые русские захватили уже на третий день наступления. Так что над ударной группировкой фон Виттерсгейма русские самолёты висели день и ночь… Как потом рассказывали пленные, которых за эту зиму на долю их роты, судя по журналу боевых действий, набралось более пяти тысяч человек, временами казалось, что они реально закрывают небо! Там было всё – и старенькие учебные «У-2», налёты которых были не столько реально опасными, сколько выматывающими, не дававшими отдохнуть и выспаться после дневных боёв и бомбёжек. Причём пилотировали их, по большей части, не лётчики, а лётчицы… Бомб на них, похоже, не хватало, так что эти «ночные ведьмы» заваливали места привалов обычными осколочными гранатами, предварительно упакованными в контейнеры, сделанные, судя по всему, из обычных картонных тубусов для чертежей. В каждом умещалось по шесть штук «лимонок», а всего под брюхом и крыльями этот вроде как, совсем несерьёзный учебный бипланчик нёс до полутора десятков таких контейнеров. Но даже ночью эти «ведьмы» работали отнюдь не в одиночестве. Рука об руку с ними в ночном небе царствовали тоже устаревшие, но вполне ещё пригодные для использования в качестве ночных бомбардировщиков «Р-5» и… ещё один самолёт, который немцы обозвали «ночным кошмаром»…
– Скажите, товарищ старший лейтенант, а лётчик гвардии капитан Чалый вам, случайно, не родственник? – невзначай поинтересовался корреспондент, упаковывая свой фотоаппарат.
– Виталий? – Сашка обрадованно вскинулся. – Брат. А вы с ним давно встречались? Как он там?
– Недавно, – удовлетворённо кивнул корреспондент. – В госпитале ваш брат. Ранен был во
